"Александр Мееров. Осторожно - чужие! [NF]" - читать интересную книгу автора

- тихо закончил Нолан.
Что-то мешало Крэлу понимать Нолана. Нолан был идеалом. Любимым и
странным. И вот он, безукоризненно честный и справедливый, с такой
ненавистью (неужели предвзято!) говорит о человеке... Нет, нет, Нолан не
может так.
- Удивительная судьба у Ваматра, - нерешительно начал Крэл. - И
говорите вы о нем так, что мне многое неясно. Ну, увлекается музыкой, ну
не в силах бросить ее, жалок в своем стремлении блистать и стяжать славу в
захудалых кабаках, но что же дьявольское в нем?
- Сама сущность. И вряд ли я ошибаюсь, Крэл. До конца понять человека,
познать самое сокровенное в нем бывает не легко, конечно. Вот и Ваматр...
В науке... Знаете, в науке притворяться можно. В работах ученого редко
отражается его характер, чисто человеческие достоинства и недостатки. В
литературных произведениях можно лучше разглядеть, каков творец, что же
касается музыки, - я говорю, разумеется, не о ремесленниках, рабски
перепевающих чужое, я подразумеваю натуры творческие, - о, и в этом случае
произведение обнажает душу автора, и он почти никогда не может скрыть
таящееся в нем. Музыка с невероятной силой и совершенно своеобразно
воздействует на нас, способна передавать движения души исполнителя так,
как не передает и поэзия. Ваматр все же музыкант, но вот только творчество
его носит печать какого-то проклятия. Я сам видел, как в подвальчике
Марандини пьяная публика воспринимала его музыку. Возбужденные алкоголем,
эти люди выражали свои чувства бурно и бесконтрольно. Поначалу сумбурные
и, признаться, очень сильные его импровизации завладевали слушателями,
затем начинали сковывать их, но и они, опьяненные, старались вырваться
из-под злобной и отвратительной власти ваматровской музыки. При мне
здоровенный грузчик, только что ливший пьяные слезы, вдруг хватил
табуретом об стол и выбежал из харчевни. Матрос запустил в Ваматра
помидором; кто-то, изрыгая ругательства, шатаясь, уже продирался к выходу.
Беглецов становилось все больше. Здоровое начало жило в этих людях.
Бесхитростных, не извращенных, просто хвативших слишком много горя в жизни
и скрашивающих свою тяжкую долю спиртным. Не было в них испорченности,
которая заставляла бы тянуться к изуверским творениям Ваматра. Здоровый
инстинкт оберегал их от его колдовского творчества, и они бежали из
подвала. Трактир пустел. Кончалось это обычно тем, что хозяин, не желая
терять своих посетителей, отказывал Ваматру.
Крэла увлек рассказ Нолана о Ваматре, но он не переставал думать об
интересовавшем его больше всего - о _чужих_. Не терпелось узнать, что
удалось энтомологам, в какой мере они подкрепили гипотезу опытом. Словно
угадав мысли молодого ученого, Альберт Нолан продолжал:
- Вы, вероятно, недоумеваете, почему я так много говорю о музыке
Ваматра? Не удивляйтесь - она имеет отношение к тому, о чем вы прочли в
статье.
- К гипотезе Ваматра?
- Бичета и Ваматра, - твердо поправил Нолан. - Да, несомненно это
связано в какой-то адский узел, но, пожалуй, никто не знает, как именно
все это случилось. В том числе и Ваматр. Тогда, двенадцать лет назад...
Замечательное, неповторимое было время. Мы были молоды, полны надежд и
очень привязаны друг к другу. Все. Все четверо. Работали мы много, как
говорится, взахлеб. Каждый день нам приносил ни с чем не сравнимое счастье