"Валерий Медведев. До свадьбы заживет. Повесть о самой первой любви.1969" - читать интересную книгу автора

- Желание славы, значит?
- Точно,- ответил я.
- Как у Пушкина в стихах, значит?
- Как у Пушкина,- подтвердил я.
- Значит, "желаю славы я".- Дерябин поднял вверх руку, как Пушкин в
кинокартине про Пушкина, и продолжал декламировать: - "...чтоб именем
моим... всё, всё вокруг тебя звучало обо мне!.." От этих слов у меня всё
внутри как на карусели поехало, я же сам всё это чувствовал, только я так
сказать не мог. А так-то я ведь всё и делал, чтобы, как это... именем
моим... именем Алексея Завитайкина всё... вокруг Тани Кузовлевой... всё,
значит, чтобы звучало обо мне...
- Я сейчас спишу,- сказал я, доставая из кармана авторучку и блокнот.
- Между прочим,- сказал Дерябин в то самое время, когда я записывал слова
Пушкина,-когда Пушкин влюбился в Анну Керн, он не воровал себя у своих
родителей!..
Я перестал записывать слова Пушкина, медленно поднял голову и грозно
спросил:
- А что он делал?
- Он написал стихотворение "Я помню чудное мгновенье",-в рифму ответил
Дерябин.-Конечно, стихи могут писать не все, но вот, например, вчера
какая-то девчонка тринадцати лет поставила мировой рекорд по плаванию. И
сразу же прославилась.
Это был какой-то такой намек, который я не мог простить Дерябину.
- А ты знаешь,-заорал я на Дерябина так, как этого никогда бы не сделал
мой брат,- что Моцарт, когда ему было десять лет, он не сидел на брёвнах и
не играл на нарисованном рояле, а выступал в Европе с концертами!
Дерябин моего Моцарта проглотил почему-то без всякой обиды и как ни в чём
не бывало снова принялся за своё "А вы знаете".
- Я всё знаю, что ты меня спросишь,- сказал я, окончательно переходя на
"ты". (А сколько можно "выкать" этому Дерябину-Скрябину.)- Я только не
знаю, ты подбросишь письмо моим родителям или нет?
- Понимаете, Завитайкин,-вздохнул Дерябин,-мне, пожалуй, это будет трудно
сделать.
- Чего ж тут трудного? Пробежать пятьдесят метров с конвертом в руках и
опустить его незаметно в окно?
- Мне будет тяжело не физически,-пояснил Дерябин.-Мне будет морально
тяжело.
- Это ещё почему же?
- Потому что... я, видите ли... я тоже влюблён в Таню!..
Конечно,-продолжал тихо говорить Дерябин,- мешать вам было бы нечестно с
моей стороны... но помогать вам мне... было бы нечестно с вашей стороны...
Вообще-то мне показалось, что насчёт своей любви к Тане Кузовлевой Дерябин
всё выдумал сейчас же. Выдумал, чтобы не участвовать в этой, чего
скрывать, рискованной операции. Но уж больно у Дерябина был очень
расстроенный вид. А может, и не выдумал? Просто скрывал, и всё. И всё
равно эта новость меня очень расстроила.
- И вообще,-тихо и растерянно добавил Дерябин,- как честный человек, я
должен перед вами извиниться... Дело в том, что я вам играл вовсе не
эпиталаму, а этюд Скрябина!..
Теперь пришлось растеряться и мне, потому что как же я мог отличить