"Наталья Медянская, Ника Ракитина. Ночь упавшей звезды " - читать интересную книгу автора

- Ой, а вы куда? А нам с вами можно?
Старший мевретт тяжело вздохнул.

Похоже, в ночную прогулку под дождем выбирались не только мы трое. На
широкой спине вороного жеребца во внутреннем дворе нетерпеливо ерзал мевретт
Сианн, дожидаясь, пока откроют ворота. В этот раз симурана при нем для
разнообразия не было. Остывать от свары с Колдуньей-с-Болота лучше на скаку
и в гордом одиночестве. Еще в большой, но мелкой луже у ворот маялись
завернутые в плащи экономка Виолет (ее я узнала по приземистой пышной фигуре
и свисающим на грудь косам с серебряными кольцами) и нахохленный стражник.
Должно быть, старались Сианна от поездки отговорить. Капли звонко стучали по
укрытому капюшоном островерхому шлему стражника и стекали по закрывающей нос
пластине, отчего казалось, что у бедняги жуткий насморк.
- Ворота открыть! - скомандовал Одрин.
- А ведьма?
- Пусть въезжает, раз нас здесь не будет.
Стражник махнул фонарем. Внутри башни заскрипели вороты; гремя цепями и
лязгая, вниз громыхнул подъемный мост. Кони по ту сторону рва шарахнулись с
ржанием, казалось, даже послышалось, как заскрипела в сочленениях карета. Не
дожидаясь, пока поднимется до конца герса, мы выметнулись наружу. Виолет
рассерженно заорала в спину:
- Понесло ж вас, на ночь глядя! Правительство...
Сябик засмеялся.
Продробили по бревнам моста копыта. С чавканьем разбросали грязь на
дороге. Кони пролетели так быстро, что юбка Исы, стоящей у кареты,
взметнулась колоколом. Вид Ведьмы-с-Болота был страшен - прическа растрепана
и промокла, по лицу размазались краска и пятна грязи. Иса куталась в ротонду
из промокших соболей и мелко дрожала. Но - едва ворота распахнулись - ловко
вскочила в экипаж и заорала кучеру, чтобы гнал во двор. Мы не стали ждать,
чем все закончится. Ветер, мешаясь с дождем, бил в лицо.

Таверна "Плясунья Сарк" притулилась в четырех милях от Твиллега, под
большим буком. Раскидистые ветки великана, покрытые золотыми листьями, как
поведал мне жених, давали приют зверюшкам и птичкам: дроздам, малиновкам,
паре удодов, колонии белок и даже большому дикому коту, который предпочитал
охотиться на стороне: не нравился пушистому гвалт, подымаемый испуганными
соседями при малейшем его приближении. Сейчас все обитатели огромного дерева
затаились и молчали, только дождь лупил по листьям и струился изгибами коры,
одевающей могучий ствол. Да стекал по соломенной покатой крыше "Плясуньи" и
бурлил в водоотводных канавках.
Хозяин таверны, словно почувствовав гостей, высунул из входной двери
кудреватую голову и руку с фонарем. Голова тут же отдернулась при вспышке
синей ослепительной молнии, а рука храбро задержалась. Фонарь покачивался
туда-сюда, разметывая свет и тени по раскисшему палисаднику с побитыми
ливнем "золотыми шарами". Для порядку корчмарь кышкнул на занывшую в будке у
крыльца собаку - та и не думала вылезать - и пригласил гостей в дом. Обогнув
его, укрываясь полой куртки, наброшенной на исподнее, выскочил на дождь
мальчишка, чтобы поставить скакунов в конюшню. Сябик, закинув за плечи
совершенно мокрые прядки, пошел с ним устраивать любезную Ромашку. Мадре же,
прохлюпав по скользкой дорожке из вбитых в глину кирпичей, внес меня в зал с