"Анатолий Михайлович Медников. Берлинская тетрадь " - читать интересную книгу автора

Немец не должен жить в одной комнате с восточной работницей.
Одежда, как правило, восточной работнице не предоставляется.
Русский неприхотлив, поэтому его легче прокормить без заметного
нарушения нашего продовольственного баланса. Его не следует баловать или
приучать к немецкой пище..."

...Я захватил с собой этот листок, на котором ясно обозначился
отпечаток каблука, - кто-то наступил на бумагу, валявшуюся на полу, - и
несколько раз принимался читать ее, когда мы встречали колонны беженцев.
Они шли пешком, катя перед собой нагруженные вещами тачки, детские
коляски, некоторые ехали на велосипедах или семьями на телегах, запряженных
одной или парою лошадей.
У мужчин и женщин были серые, худые, изможденные лица, усталость
проступала сквозь все черты; усталость серой пеленой лежала в глазах,
глубоко ушедших в глазницы.
Только у очень маленьких детей не было на костюмах разноцветных
полосок, изображавших эмблему национального флага. Но юноши и девушки,
мужчины и женщины на рукавах пиджаков, на пальто, на шляпах - всюду
прикрепляли цветные ленты и повязки. Такие же флажки, привязанные к тонким
древкам, развевались над телегами, над детскими колясками, над рулями
велосипедов, над колесами тачек.
Обилие этих флажков сначала удивляло нас. Но затем мы поняли, что люди,
выходящие из пекла войны, из немецкой каторги, были счастливы уже одной
возможностью прикрепить к своему костюму эмблему национального флага своей
родины.
Фашизм пытался уничтожить их национальное и человеческое достоинство в
адском котле лагерей, пыток, смерти. И надо ли было удивляться тому, что
теперь эти разноцветные повязки на рукавах стали символом обретенной
свободы, надежды, символом национальной гордости для всех, кто уходил из
немецкой земли на свою родину.
Мы видели, как бредущие по дороге поляки и французы, бельгийцы и
итальянцы, болгары и венгры, чехи и словаки радостно махали флажками нашим
танкам и машинам, как с трудом передвигающие ноги, смертельно уставшие люди
часто и тщательно поправляли повязки на рукавах.
И трудно было без волнения наблюдать эти глубоко символичные жесты, и
сердце щемило болью, когда мы проезжали мимо, казалось бы, бесконечно
текущих колонн беженцев...
...Это произошло на дороге под Берлином уже под вечер, когда наша
машина остановилась около танка, свернувшего на обочину.
Один из танкистов, без шинели, в одной испачканной маслом гимнастерке,
судя по этому - водитель машины, держал за руку худенькую черноволосую
девушку. Рядом стояли две подруги. Девушки были в сапогах и ватниках, с
большими заплечными мешками.
Я услышал русскую речь и подошел к этой группе. Особенно меня поразило
лицо танкиста, от волнения оно покрылось пятнами, а глаза жадно и пристально
оглядывали фигуру девушки.
Сначала я подумал, что танкист, которого девушка называла Васей,
неожиданно нашел свою жену или сестру-полонянку. Это случалось нередко
здесь, на военных дорогах Германии.
- Землячкам привет, - сказал я.