"Анатолий Михайлович Медников. Берлинская тетрадь " - читать интересную книгу автора

- Признаться, испортили несколько пластинок, - сказал я
подполковнику, - но не беда. Зато ваших "деток" хорошо услышат в подвалах
имперской канцелярии.
- Уж это будьте уверены! Видали, какие надписи бойцы делают на
снарядах: "По Берлину!", "Получай, Гитлер, гвардейский подарок!", "Добьем
фашистскую гадину!"... И в общем все в таком духе. И все дойдут по адресу.
- Ваша часть давно воюет? - спросил я.
- С начала. Как это сказано у поэта Твардовского? Вот точно не
запомнил. Кажется, так: "Как от западной границы до своей родной столицы, и
от той родной столицы вспять до западной границы, а от западной границы
вплоть до вражеской столицы мы свой делали поход!" Я лично в этом полку воюю
от Москвы. Там служил кадровую.
Пока Клименко рассказывал о пути полка, из землянки вылез лейтенант и с
ним немолодой боец с большой красивой кожаной папкой в руках. Папка была
похожа на те, что носят художники, выезжая поработать куда-нибудь на лоно
природы.
Быстро войдя на терраску, боец привычным движением вытащил ив папки
большой лист ватманской бумаги, аккуратно расстелил его на столе, прикрепив
края кнопочками. Затем он отошел назад и, наклонив голову чуть влево, потом
чуть вправо, слегка прищурившись, издали посмотрел на лист ватмана. При этом
он легко вздохнул, что можно было принять за знак удовлетворения или же
авторской тревоги.
- Товарищ подполковник, приказ выполнен, - доложил он, - вот
полюбуйтесь, может быть, для нас последний в этой войне передний край!
Лейтенант, стоящий рядом, от удовольствия по-мальчишечьи зацокал
языком.
- Ты сохрани ее, Прозоровский! - сказал он.
Лейтенант выглядел моложе Прозоровского лет на пятнадцать, но обращался
к нему как к сверстнику, не замечая разницы в возрасте, должно быть, в той
же мере, как и сам Прозоровский.
- Вот он - населенный пункт Берлин! - бесстрастным тоном повторил
командир дивизиона полюбившуюся ему фразу. - Да, Берлин, Берлин! Ну
поглядим, что ты тут нарисовал? - сказал он, наклоняясь над листом.
Ватманский лист, принесенный Прозоровским, оказался панорамой переднего
края, с обозначенными огневыми точками противника, с секторами обстрелов и
квадратами для огневых налетов.
Одним словом, это была обычная-панорама, которую артиллеристы рисуют
для себя на всякой новой боевой позиции. Но сразу же бросались в глаза две
особенности, делавшие эту панораму совершенно необычной. Первая - здесь
изображался Берлин, вторая - он был нарисован настоящим художником.
Да, я видел перед собой не обычную схему с условными знаками и линиями,
долженствующими изображать селения, поле, лес. Нет. На панораме вырос
большой, опаленный огнем город, мрачно освещенный желтым заходящим солнцем.
Точнее, та его часть, которую можно было увидеть в натуре с наблюдательного
пункта артиллеристов.
Теперь я внимательно разглядел Прозоровского.
Он стоял около стола, опершись о него одной рукой, и смотрел на
панораму. Пряжка ремня, не туго затянутого, сдвинулась у него набок, и в
том, как он небрежно носил обмундирование, безошибочно угадывался человек с
глубоко укоренившимися "штатскими" привычками.