"Венедикт Мебиус. Откровения Заратустры " - читать интересную книгу автора

совсем забываю о нем. А скажи мне, ты сам когда-нибудь испытывал настоящее
горе? Или ты родился со своим чудесным знанием?
- Я скажу тебе, если и ты скажешь мне, что такое горе, - откликнулся
Заратустра.
- Хорошо, Учитель, я расскажу, раз ты просишь, - Виштаспа задумался,
отчего лоб у него пошел морщинами, и, слегка помедлив, стал перечислять:
- Во-первых: горе - это боль. Хуже всего, когда болит душа, и ты не
знаешь, как это можно вынести. Во-вторых: ты видишь, что все твои попытки
изменить что-то к лучшему тщетны и бессмысленны. Тогда у тебя опускаются
руки, и сердцу хочется плакать и выть. В мозгу бьется одна и та же мысль:
"Зачем? Почему?", и тогда начинает казаться, что это навсегда и мучения твои
вечные. И нет ни одного человека, который мог бы тебе помочь, - Виштаспа
остановился и, помедлив, добавил:
- Вот, пожалуй, этого достаточно.
- Тогда я тоже знаю, что такое горе, - искренне обрадовался
Заратустра. - Однажды, как и ты, я испытывал нестерпимую боль. Я не знал,
что мне делать и куда деваться. Все мои попытки вырваться из этой боли были
тщетны, а тот человек, которого я любил и верил ему, почему-то тоже не
спешил мне помочь. Больше того - он смеялся и продолжал меня мучить! Разве
это не горе по-твоему, Виштаспа?
- Конечно же, горе, Учитель! Но как это было?
- Очень просто, - рассмеялся Заратустра. - Просто тогда я обмочил
пеленки, и мать моя их мне меняла на чистые.


НАЧАЛО МУДРОСТИ

В канун праздника поедания даров Заратустра и юный Виштаспа ушли высоко
в горы, где среди диких утесов и голых скал Учитель любил предаваться
размышлениям. Он называл это место родиной рек, и часто повторял:
- Даже самая могучая река питается водами малых ручьев. Так и Великая
Мудрость: она начинается простыми мыслями и набирает силу, повинуясь голосу
Любви и Единства.
Виштаспа смотрел на говорливый ручей, разрезающий долину надвое, и ему
казалось, что он видит, как воды этого ручья весело сливаются с водами
могучей реки, текущей в страну с названием "Врата Бога". В другую сторону
лежали пустынные степи кочевников и диких туров.
Об этих землях ходило великое множество страшных слухов. Одни говорили,
что от нищеты и голода эти дикие люди поедают друг друга, другие говорили,
что нет, но с пленными чужеземцами они поступают хуже, чем с диким зверьем.
А когда в степях созревала трава для их низкорослых лошадей, многие города
страдали от дикарских набегов. Даже могучий Вавилон временами испытывал
лютость кочевников, и с началом весны выставлял дозоры далеко за пределами
своих владений.
Эти воспоминания натолкнули Виштаспу на грустные мысли.
- Учитель, - обратился он к Заратустре, - Много мы с тобой ходили по
этой земле, и в разных странах люди живут по-разному. Одни изнывают от
изобилия и скуки, иные мучимы голодом и лишениями. Но даже в самых цветущих
городах все равно можно встретить голодных и сытых, богатых и нищих, рабов и
их хозяев. Ты говорил, что каждый из людей равен перед Богом, так почему же