"Иэн Макьюэн. Stop-кадр!" - читать интересную книгу автора

самозабвенно, как человек, полагающий, что у него нет слушателей, - пуская
петуха на высоких нотах, вставляя "тра-ля-ля" вместо позабытых слов, громким
мычанием воспроизводя оркестровые партии "Mann und Weib, und Weib und Mann -
двоим хомут священный дан". Когда вода в душе перестала литься, пение
перешло в свист.
Колин, продолжая слушать, встал перед зеркалом и без особой причины
принялся бриться второй раз за день. После приезда у них сложился
упорядоченный ритуал сна, коему лишь однажды предшествовал секс, а в
дальнейшем стал ежедневно наступать период затишья и самоуглубленности,
когда они тщательно приводили себя в порядок, готовясь к предобеденной
прогулке по городу. И тогда они начинали двигаться в замедленном темпе и
редко переговаривались друг с другом. Перебирали флаконы с дорогой туалетной
водой, купленной в магазине беспошлинной торговли, а одежду, не советуясь
друг с другом, подбирали с таким вниманием, словно в толпе, куда им вскоре
предстояло влиться, ждал человек, всерьез озабоченный их внешним видом. Пока
Мэри занималась своей йогой на полу спальни, Колин скручивал косячок
марихуаны, который они выкуривали на балконе и который делал еще более
восхитительным тот миг, когда они выходили из гостиничного вестибюля на
вязкий вечерний воздух.
В их отсутствие, причем не только по утрам, приходила горничная и
застилала постели, а когда считала нужным, то и уносила простыни. Не
привыкших к гостиничной жизни, их коробила подобная интимная связь с
незнакомкой, редко попадавшейся им на глаза. Горничная убирала
использованные бумажные салфетки, ставила в ряд, мысок к мыску, обувь в
стенном шкафу, аккуратно складывала в стопку на стуле грязное белье и в
маленькие столбики валявшуюся на ночном столике мелочь. Вскоре, однако, они,
во всем положившись на нее, стали с ленцой относиться к своим вещам. Они уже
были не в состоянии позаботиться друг о друге, не в состоянии - в такую-то
жару - ни взбить собственные подушки, ни наклониться, чтобы подобрать
упавшее полотенце. В то же время они стали менее терпимо относиться к
беспорядку. Как-то раз, вернувшись около полудня, они нашли свой номер в
таком же состоянии, в каком его покинули. Оставаться в номере было попросту
невозможно, и они вынуждены были дожидаться, когда там наведут порядок.
И время перед послеполуденным сном они проводили вполне определенным,
хотя и не столь предсказуемым образом. Лето было в разгаре, и город кишел
приезжими. Каждое утро, после завтрака, Колин с Мэри, взяв деньги, очки от
солнца и карту города, выходили из гостиницы и смешивались с толпами,
заполнявшими мосты через каналы и все узкие улочки. Они покорно исполняли те
многочисленные задачи, которые ставил перед туристами древний город:
посещали его самые большие соборы и церкви поменьше, его музеи и дворцы,
полные сокровищ. На торговых улицах они подолгу стояли перед витринами,
рассуждая о том, какие бы подарки купить. Правда, ни в один магазин пока еще
не заходили. Даже с картой они частенько умудрялись заплутать и порой целый
час блуждали, пытаясь найти дорогу по солнцу (фокус Колина) и то и дело
приближаясь к знакомому ориентиру с неожиданной стороны, что лишь еще больше
сбивало их с толку. Когда положение ухудшалось донельзя, а жара становилась
более томительной, чем обычно, они язвительно напоминали друг другу, что
приехали отдыхать. Долгие часы проводили они в поисках "идеальных"
ресторанов или в попытках вновь обнаружить местонахождение того заведения,
где ели третьего дня. Нередко "идеальные" рестораны бывали переполнены, а