"Антон Семенович Макаренко. Письма (Восьмитомник, т.8)" - читать интересную книгу автора

стоять на ветру, знаете, когда треплются полы, свистит в ушах и
захватывает дыхание. И ничего не нужно, кроме этой прекрасной
чистой бури, и даже прекрасно, что кругом только небо и дали.
Когда много ветра и неба, тогда просыпается какая-то "верхняя"
философия, какая-то особенная ценность человеческой сущности.
Это и есть любовь...



Н. Ф. Остроменцкой
7 июля 1928
Дорогая Надежда Феликсовна!
Я не думаю на Вас сердиться. В Москву не поехал потому, что
ожидаем Горького, у меня хлопот видимо-невидимо - дышать
некогда, - и сейчас пишу между двумя делами.
В письме в редакцию#1 и не думал отрекаться от Вас, я только
отказался быть вполне адекватным Вашему все-таки художественному
изображению. Ваше право быть художником и даже сделать из меня,
так сказать, героя.
Мое право быть более скромным и не претендовать ни на какие
лавры. После Вашей статьи меня здесь стали доедать вконец. После
речи Н. К. Крупской на комсомольском сьезде#2, в которой она
упомянула о Вашей статье я уже не видел другого выхода, как уйти
из колонии. Сейчас сдаю колонию, жду только приезда Горького, он
у нас будет во второй половине июня#3.
Горький в своем письме пишет, что, когда читал Вашу статью,
чуть не заплакал, "от волнения и радости". Вот видите, что Вы
наделали с такими великими людьми, как Макаренко и Горький.
Как только приму Горького, поеду в Москву, страшно хочу Вас
видеть, напишите, как и где Вас найти. Когда буду выезжать,
пошлю Вам телеграмму, чтобы Вы, если можно, меня встретили.
Хорошо?
А сейчас простите за такое вихрастое письмо, ей-богу, умираю
от работы.
Пишите мне.
Харьков, вокзал, до востребования.
Ваш А. Макаренко

P.S. Что касается "моего полного согласия" с Вашим текстом, то
это не совсем так. Когда Вы мне читали Вашу статью, я просил Вас
о "побоях" говорить осторожнее, и Вы обещали.


А. М.



ИЗ ПИСЬМА Г. С. Салько (Макаренко)
15 сентября 1928
...Заходит солнце. Оно как раз освещает мой стол немного