"Грэм Макнилл. Последняя церковь" - читать интересную книгу автора

случае быть в хорошем настроении и праздновать переход их родственника в мир
иной? Ведь если по ту сторону смерти нас ждет вечная жизнь в раю, почему же
они не предвкушают час ухода? Может быть, потому что в глубине души они
вовсе не верят в это?
Урия отвернулся и спустился по лестнице в притвор. Гнев и досада
придали его шагам живость, которой покорились даже скованные артритом
суставы. Из входных дверей тянуло холодом, снаружи слышался лязг металла о
металл. Притвор церкви Молниевого Камня выглядел просто и строго: каменные
стены, устроенные в них ниши, и в нишах - статуи различных святых, почтивших
своим присутствием церковь за тысячи лет ее существования. Ветер раскачивал
давно потухшую свечную люстру под потолком: у Урии давно уже не было сил
принести из подсобного помещения стремянку и взобраться по ней, чтобы
заменить в люстре свечи.
Он толкнул дверь, ведущую в церковь, и с трудом заковылял по нефу к
алтарю. Четыре из зажженных им ранее свечей уже погасли, ветер, ворвавшийся
следом за ним, загасил и пятую.
Осталась только одинокая свеча рядом с часами, и Урия пошел на ее свет,
слыша, что Откровение тоже вошел в церковь. У алтаря Урия с некоторым трудом
опустился на колени, склонил голову и сложил руки в молитве.
- Бог человека есть Свет и правый Путь, и все деяния Его - на благо
людей, ибо мы его народ. Так учат священные слова нашей веры, но превыше
всего то, что Бог защитит...
- Здесь тебя никто не услышит, - сказал Откровение, стоявший позади.
- Можешь говорить что угодно; мне все равно. Ты явился сюда, чтобы
сделать то, что считаешь нужным, и я не буду больше потакать твоему
лицемерному самомнению, играя в твои игры. Давай просто прекратим этот фарс.
- Как хочешь, - согласился Откровение. - Больше никаких игр.
За спиной Урии возник золотистый свет, и священник увидел собственную
тень, накрывшую резной алтарь. Замерцал перламутр на стрелках часов,
заблестел эбеновый циферблат. Церковь, до этого мрачная и населенная тенями,
наполнилась сиянием.
Урия поднялся на ноги и обернулся: перед ним возвышался некто,
исполненный величия и облаченный в золотые доспехи, с любовью сработанные
величайшим мастером; каждую их пластину покрывали изображения молнии и орла.
Откровение исчез, и на его месте возник высокий благородный воин,
воплотивший в себе все, что человек считал царственным и возвышенным.
Благодаря доспехам он казался настоящим колоссом, и Урия понял, что плачет.
Он вспомнил, где уже видел это немыслимо прекрасное и ошеломляюще
совершенное лицо.
На поле смерти при Гадуаре.
- Ты... - выдохнул Урия, отшатнулся назад, и ноги его подкосились.
Поясницу пронзила боль, но он едва заметил ее.
- Теперь ты понимаешь всю тщетность своего церковного служения? -
спросил золотой исполин.
Длинные темные волосы обрамляли лицо воина - лицо, на которое Урия мог
смотреть только сквозь дымку поблекших воспоминаний. Заурядные черты
Откровения растворились в нем, и облик гиганта вызывал такое благоговение,
что только неимоверным усилием воли Урия удержался, чтобы не пасть перед
воином на колени и не поклясться провести остаток жизни, прославляя его.
- Ты... - повторил Урия, и боль в ногах не шла ни в какое сравнение с