"Грэм Макнилл. Зубы Урсуна ("Посол Империи" #2) " - читать интересную книгу автора

Бремен пожал плечами, и Чекатило постучал в дверь. Четверо мужчин
переминались на обледеневших ступеньках. Колено Каспара болело, но терпимо.
Хуже был мороз, просачивающийся в тело, пока они ждали, когда кто-нибудь
ответит на стук.
- Проклятие, - буркнул, наконец, он и толкнул дверь.
Створка бесшумно открылась. Каспар шагнул в мрачный вестибюль Лубянки -
облицованный камнем холл, пустой и холодный. Широкая лестница вела к
двустворчатым дверям с начерченным на них белым крестом.
- Где крысолов, Чекатило? - спросил посол.
- Наверху. Белый крест означает, что нижние покои отведены тем, кто
скоро умрет от чумы. Меньше работы тем, кто потащит их трупы на костры.
Каспар кивнул и зашагал вверх по ступеням, чувствуя, как колено
взрывается болью при каждом шаге. Бремен, Чекатило и Режек быстро
последовали за ним, пребывая, кажется, в самом подавленном настроении.
Лестничный колодец освещало несколько тусклых ламп. Пара пролетов - и люди
вышли на верхнюю площадку. Из-за ближайших дверей доносились крики, хриплый
кашель и плач, и Каспар, взглянув на Чекатило, распахнул створки.
Длинный коридор, обнаружившийся по ту сторону двери, казалось, пронзал
насквозь все здание, вдоль стен выстроились деревянные койки, на которых
лежали несчастные в разных стадиях безумия и распада. Скудное пространство,
не занятое кроватями, оккупировали жалкие представители рода человеческого,
свернувшиеся на одеялах в ожидании смерти от холода и голода или
сумасшествия.
Сотни людей наполняли коридор, их безумные вопли метались под высоким
потолком, словно хор проклятых исполнял гимн в честь смерти. Жрецы Морра в
черных балахонах сновали в проходах между людьми, брошенными здесь,
успокаивая тех, кто еще слышал, или подзывая санитаров, чтобы те принесли
еще один саван и завернули в него очередное тело.
Бессмысленный лепет голосов сбивал с толку. Война, страдания и нищета
обратили сотни людей в немыслимо жалкое состояние. При виде такого
количества человеческих мучений вокруг гнев Каспара превратился в скорбь.
Он знал, что таковы последствия войны. Люди могут рассказывать
возвышенные истории о воинской славе, о вечной борьбе за свободу; посол и
сам не раз уличал себя в подобных сантиментах, в том, что говорит все это
перед сражением, чтобы повысить боевой дух своих солдат. Но Каспар знал, что
сказки эти хороши, только когда война давным-давно кончена, когда ужасы,
кровопролития и страдания обратились полузабытым ночным кошмаром, и сейчас
на него нахлынула волна глубокого отвращения и ненависти к войне.
Поглощенный этими мыслями, он заметил высоченного толстого человека,
который стоял перед койкой лежащего на спине юноши. Мужчина щелкнул
пальцами, зовя санитаров, а затем чиркнул пальцем по своему горлу. Значение
жеста не вызывало сомнений, и Каспар подумал, что подобная грубая
демонстрация бесчеловечности непростительна.
Переходя к следующей кровати, тучный человек заметил Каспара и его
спутников и, прихрамывая, направился к ним. Его и без того румяные щеки
пылали от гнева. Он разразился длинной фразой на кислевском, и Каспар
почувствовал яростное желание обрушить кулак на эту багровую морду.
Увидев, что Каспар его не понимает, человек переключился на
исковерканный рейкшпиль.
- Кто вы и что здесь делаете? - рявкнул он.