"Лэрри Макмуртри. Одинокий голубь" - читать интересную книгу автора

подсоленную воду, но vaquero осерчал и пристрелил его. Со стороны vaquero
это было большой ошибкой. Кто-то убил под ним лошадь, когда он пытался
удрать, а возмущенные граждане, большинство которых от нечего делать торчали
возле салуна, тут же его и повесили.
К сожалению, никто из врачей с той поры Лоунсам Дав не интересовался,
так что Август и Калл, которые на своем веку повидали предостаточно ран,
всегда призывались, если возникала необходимость в каком-нибудь
хирургическом вмешательстве. Нога Дилларда в этом смысле проблемы не
составляла, вот только сам он вопил так громко, что повредил себе голосовые
связки. Потом Диллард вполне приспособился передвигаться на одной ноге, но
голосовые связки так полностью и не восстановились, что в конечном счете
сказалось на его бизнесе. Диллард всегда слишком многого ворил, а после
несчастья с сороконожками стал слишком много шептать. Клиенты, укутанные в
горячие по лотенца, не могли расслабиться, стараясь разобрать шепот
Дилларда. К тому же он вряд ли стоил того, что бы его слушать, даже в те
времена, когда обе ноги были целы, так что со временем многие из его
клиентов переметнулись к парикмахеру-мексиканцу. Даже Калл ходил к
мексиканцу, а Калл не доверял ни мексиканцам, ни брадобреям.
Август взял кувшин на веранду и поставил стул с плетеным сиденьем так,
чтобы максимально использовать тот намек на тень, которым ему приходилось
обходиться. Когда солнце опустится ниже, тень удлинится, постепенно
захватывая веранду, двор, ручей Хэт, Лоунсам Дав и, наконец, Рио-Гранде. К
тому времени когда тень достигнет реки, Август уже будет вполне готов
поговорить с умным человеком, что обычно кончалось разговором с самим собой.
Калл будет трудиться, пока окончательно не стемнеет, - если найдется работа.
Если ее не найдется, то он ее придумает. А Пи Ай в душе был сержантом и не
мог закруглиться, пока не закруглится капитан, даже если бы Калл ему это и
позволил.
Две свиньи молча проигнорировали указание Августа идти к ручью и
забрались под один из фургонов, доедая змею. Это было вполне разумно,
поскольку ручей пересох даже больше, чем двор, да и тащиться до него дальше.
По меньшей мере пятьдесят недель в году ручей представлял собой высохшую
песчаную канаву, так что тот факт, что свиньи предпочитали туда не ходить,
говорил в пользу их сообразительности. Август часто хвалил свиней за их ум,
когда спорил с Каллом, а спорил он последние несколько лет постоянно. Август
считал, что свиньи умнее, чем все лошади и некоторые люди, что безумно
раздражало Калла.
- Не может свинья, жрущая помои, быть умнее лошади, - заявлял Калл,
прежде чем начать выражаться покрепче.
По устоявшейся привычке Август выпил довольно прилично, пока сидел,
наблюдая, как солнце покидает день. Если он не наклонял свой плетеный стул,
то на клонял кувшин. Дни в Лоунсам Дав проходили в мареве жары, от которой
все вокруг казалось белым как мел, но солодовое виски снимало часть сухости,
и внутри Августа становилось приятно и туманно, так же прохладно и сыро, как
по утрам в горах Теннесси. Он редко напивался в стельку, но ему нравилось
это ощущение туманности на закате. И он поддерживал такое настроение
хорошими глотками виски, а небо на западе тем временем начинало
окрашиваться. Виски не действовало ему на голову, но делало его более
терпимым к тем грубоватым людям, с которыми ему приходилось иметь дело:
Каллу, Пи Аю, Дитцу, молодому Ньюту и старому повару Боливару.