"Лэрри Макмуртри. Одинокий голубь" - читать интересную книгу автора

заняла почти всю взрослую жизнь Калла, но сейчас все было кончено. Вообще он
уже так давно не видел по-настоящему опасного индейца, что если бы таковой
вдруг подобрался к переправе, то Калл так бы удивился, что забыл выстрелить.
Именно от такой беспечности он и старался себя оградить. Может, их и выбили,
но, пока есть хоть один индеец-команчи на лошади и с ружьем, было бы глупо
относиться к ним несерьезно.
Он старался хранить бдительность, но, по правде говоря, за полгода его
наблюдений за рекой он вспугнул лишь одного бандита, который вполне мог быть
и просто vaquero, приведшим коня на водопой. Все, что ему пришлось в тот раз
сделать, так это щелкнуть затвором ружья. В тишине ночи щелчок произвел то
же действие, что и выстрел. Человек убрался в Мексику, и с той поры ничто не
нарушало покоя на переправе, кроме нескольких бродячих коз, которые
направлялись к соляным развалам.
Каллу, хотя он каждый вечер продолжал ходить к реке, давно стало ясно,
что в охране Лоунсам Дав уже не нуждается. Все эти разговоры Августа насчет
Боливара и его бандитов - только дурацкие шутки. Он приходил к реке, потому
что ему хотелось часок побыть одному, а не торчать постоянно среди других.
Ему казалось, что он с утра до ночи находится в напряжении. Как капитан
рейнджеров, он, безусловно, вынужден был принимать решения, которые зачастую
определяли жизнь или смерть его подчиненных, и это было естественное
напряжение, связанное с работой. Люди зависели от него, да и продолжают
зависеть, они хотят знать, что он всегда на месте и вытащит их из любой
передряги. Август тоже на это способен, несмотря на весь свой треп, он тоже
сможет вытащить их из любой передряги не хуже него, Калла, но Август
поднимется с места только в случае самой острой необходимости. Постоянно
беспокоиться он предоставлял Каллу, так что люди ждали приказаний именно от
него, а с Августом напивались. Калл никак не мог смириться с тем, что Август
действовал как рейнджер только в особых случаях. Это его нежелание смириться
было настолько упорным, что он, да и остальные иногда жаждали, что бы
случилось что-нибудь такое, что заставило бы Гаса перестать болтать и
спорить и отнестись к ситуации хоть сколь-либо уважительно.
Но отчего-то, несмотря на явное отсутствие опасности, Калл никогда не
чувствовал такого сильного напряжения, как в последнее время. Постоянно
кому-нибудь что-нибудь было нужно. Работа как таковая, чисто физическая, его
не угнетала. Он был не из тех, кто может целый день сидеть на веранде, играя
в карты или сплетничая. Он тянулся к работе и просто-таки устал постоянно
показывать всем пример. Он все еще считался капитаном, и все, казалось, не
обращали внимания на то, что война давно закончилась и нет никаких войск. Он
так долго отвечал за всех, что им казалось само собой разумеющимся, что со
всеми мыслями, вопросами, нуждами и сомнениями следует обращаться к нему,
каким бы простым ни было дело. Люди не желали переставать считать его
капитаном, да и сам он продолжал брать на себя ответственность за все. Это
стало его естественной потребностью, потому что он делал это очень долго, но
он не мог не понимать, что это уже ни к чему. Они даже не были полицейскими,
а всего лишь содержали платную конюшню да торговали лошадьми, если находился
покупатель. Работу, которой они занимались, он мог делать во сне, и, хотя за
последние десять лет его обязанности сильно сократились, жизнь легче не
стала. Все как-то уменьшилось и поскучнело, вот и все.
Калл не был мечтателем, это больше по части Гаса, но на своем пригорке
у реки, один, ночью он и не мечтал. Лишь вспоминал былые годы, когда