"Алистер Маклин. Последняя граница " - читать интересную книгу автора

твердо держать оружие. Левой рукой потянулся к поясу, чтобы достать нож с
выскакивающим лезвием. Пистолет он предназначал для людей, нож - для собак.
Шансы были примерно равны, так как полицейские приближались к нему по
широкой дороге плечом к плечу, небрежно держа в руках винтовки. Это
нетренированные любители, не знавшие ничего ни о войне, ни о смерти. А если
сказать точнее, шансы были примерно равны, если бы не пистолет, так как
первый выстрел мог прочистить забитое дуло, но мог и оторвать ему руку. В
итоге шансы были против него. Но задание нужно выполнить. Оправдывался
любой риск, кроме самоубийства.
Пружина ножа громко щелкнула, лезвие выскочило из рукоятки. Пять
дюймов двусторонне заточенной вороненой стали зловеще блеснули в звездном
свете. Рейнольдс чуть-чуть высунулся из-за ствола дерева и навел пистолет
на ближайшего из идущих полицейских. Лежавший на спусковом крючке палец
напрягся, потом расслабился. Через секунду он снова спрятался за стволом
дерева. Опять задрожала рука, а во рту стало сухо. Он только что узнал,
какие были три другие собаки.
С неподготовленными деревенскими полицейскими, как бы они ни были
вооружены, он мог бы справиться. С ищейкой он тоже мог справиться, имея
хорошие шансы на успех. Но только сумасшедший решит вступить в бой с тремя
тренированными доберман-пинчерами, самыми злобными и страшными боевыми
собаками в мире. Быстрые, как волки, сильные, как восточноевропейские
овчарки, и безжалостные убийцы, совершенно лишенные чувства страха. Только
смерть может остановить добермана. Рейнольдс не колебался. Единственная
возможность, какую он попытался сейчас использовать, уже не была
возможностью, а лишь своеобразным способом самоубийства. Работа, которую он
должен сделать, это все, что имело сейчас значение. Живой, пусть даже и
пленник, он все еще имел надежду, но, если его горло перегрызет один из
доберман-пинчеров, ни Дженнингс, ни какой-либо из секретов профессора
никогда снова не вернутся домой.
Рейнольдс прижал кончик ножа к дереву, загнал лезвие в рукоять,
положил нож на голову и сверху надел шляпу. Потом бросил пистолет к ногам
ошеломленных полицейских и вышел на дорогу, под звездный свет, высоко держа
над головой руки.
Минут через двадцать они добрались до домика у блокпоста. Арест и
длинная дорога назад прошли без всяких событий. Рейнольдс ожидал, как
минимум, грубого обращения и, в худшем случае, сильных побоев прикладами
винтовок и коваными ботинками. Но они вели себя спокойно, почти вежливо. Не
выказывали никакой злонамеренности, никакой враждебности. Даже тот
полицейский, челюсть которого переливалась фиолетово-красным синяком и
сильно опухла от имевшего несколько раньше столкновения с рукояткой
пистолета Рейнольдса. Помимо беглого, чисто символического обыска в поисках
оружия, они его ничем не оскорбили, не задали никаких вопросов, не
потребовали никаких документов. Сдержанность и педантичность полицейских
заставили Рейнольдса почувствовать себя плохо: это не то, что можно было бы
ожидать в полицейском государстве.
Грузовик, в который он забрался, чтобы проехать до Будапешта, все еще
стоял на блокпосту. Водитель горячо спорил и жестикулировал обеими руками,
стремясь убедить двух полицейских в своей невиновности. Почти точно,
догадался Рейнольдс, водителя подозревали, что тот знал о присутствии
пассажира в кузове грузовика. Рейнольдс остановился с намерением заговорить