"Алистер Маклин. Последняя граница " - читать интересную книгу автора

тетива лука. Он все ожидал окрика, показывающего, что его обнаружили, или
выстрела, или оглушающего удара. Для такой цели вполне годилась его
поднятая голова. Но ни крика, ни выстрела не последовало. Однако ощущение
опасности обострялось с каждым мгновением. Он осмотрел горизонт, убедился -
там никого не видно. Ни с той, ни с другой стороны - насколько позволяла
видимость.
Так же медленно, так же тщательно, делая глубокие вдохи, Рейнольдс
начал выпрямляться, пока не встал на колени в кювете. Он замерз, но,
продолжая сильно дрожать, уже не обращал на это внимания. Еще раз обежал
взглядом горизонт. Его внимательные карие глаза не опускали ни малейшей
подробности. И опять убедился: в доступном обозрению пространстве равнины
никого не видно. Вообще ничего не было, кроме ледяного мерцания звезд в
темном вельвете неба, белой однообразной равнины с несколькими маленькими
рощицами деревьев да рядом с ним вьющейся ленты шоссе, укатанной шинами
тяжелых грузовиков.
Рейнольдс вновь опустился в снежную яму, образованную падением в
заметенный снегом кювет. Ему нужно время отдышаться, заставить легкие
прийти в норму... Всего каких-то десять минут прошло с того момента, когда
он ехал по дороге, тайно от водителя забравшись в кузов. Грузовик остановил
блокпост полиции. Он напал с пистолетом в руке на двух ничего не
подозревавших полицейских, осматривавших кузов. Произошла короткая схватка.
Пришлось бежать за удачно открывшийся поворот дороги. Он бежал целую милю,
пока не наткнулся на рощицу деревьев, под которыми теперь и лежал. Это
отняло все силы. Ему понадобилось некоторое время, чтобы сообразить, почему
полиция так легко отказалась от преследования. Ведь они не могли не
понимать, что он обязательно будет держаться дороги... Оставить дорогу и
пойти в любую сторону по глубокой снежной целине - значит замедлить
движение, к тому же следы сразу выдали бы его направление под этим
мерцающим звездами ночным небом. Ему нужно было время, главным образом для
того, чтобы обдумать и наметить свои дальнейшие действия.
Для Майкла Рейнольдса было характерным не тратить времени на ненужное
самоедство, пустые рассуждения о дальнейших возможных вариантах действия.
Он был научен суровой и жестокой жизненной школой, где излишние
роскошества, наподобие самообвинений о невозвратном прошлом, аханья над
разлитым молоком, были строго запрещены. В считанные мгновения он вспомнил
все, происшедшее за последние двенадцать часов, чтобы тут же выбросить это
из головы. Он бы и в другой раз поступил так же. У него имелись все
основания поверить своему информатору в Вене, что путешествие в Будапешт
самолетом временно исключается. Сообщалось, что предпринятые меры
безопасности в аэропорту накануне Международной научной конференции были
самыми жесткими из всех, когда-либо принимавшихся. То же самое относилось и
к крупным железнодорожным станциям. Все пассажирские поезда дальнего
следования усиленно патрулировались службой госбезопасности. Оставался
только один вариант. Сначала нелегальный переход границы, что не
представляло особой сложности, если имелись знающие помощники, а Рейнольдсу
для успешного выполнения задания дали лучших. Затем поездка в кузове
грузовика с ничего не подозревавшим водителем, едущим куда-то на восток.
Дорожный блокпост, как предупредил его тот же информатор в Вене, почти
наверняка будет действовать в пригороде Будапешта. Рейнольдс к этому
подготовился. А вот о наличии блокпоста к востоку от Комарома его