"Алистер Маклин. Ночи нет конца" - читать интересную книгу автора

- Принеси одеяло, - крикнул я ему. - А еще лучше - тащи весь мешок.
Медицинскую сумку с морфием захвати. Потом поднимайся ко мне.
Через двадцать секунд он вернулся. Поймав мешок и коробку с морфием, я
положил их на изуродованный пол рядом с собой и протянул руку Джекстроу.
Однако, в отличие от низкорослых и грузных гренландцев, мой приятель
был самым ловким и подвижным человеком из всех, кого я знал. Подпрыгнув, он
ухватился одной рукой за нижнюю кромку окна, а другой - за центральную
стойку и с легкостью перебросил ноги и тело внутрь кабины.
Сунув ему в руки фонарь, я принялся рыться в мешке. Достав одеяло,
закрыл им убитого, подоткнув края таким образом, чтобы ледяным ветром,
гулявшим по изуродованной кабине, его не сорвало.
- Одеялу каюк, - проворчал я, - но зрелище не из приятных.
- Зрелище не из приятных, - согласился Джекстроу. Голос его прозвучал
уныло. - А что скажете об этом?
Я посмотрел в ту сторону, куда он показывал. В левой, почти не
пострадавшей части кабины я увидел командира самолета. Все еще пристегнутый
ремнями к креслу, летчик сидел, на первый взгляд, целый и невредимый,
уткнувшись лбом в боковое стекло. Сняв меховую рукавицу, варежку и шелковую
перчатку, я потрогал его лоб. Вот уже целых пятнадцать минут мы находились
на этом лютом холоде, и я готов был поклясться, что холоднее, чем у меня,
человеческая плоть не бывает. Но я ошибался. Я надел перчатку и рукавицу и
отвернулся от мертвеца. В тот вечер было не до вскрытия.
В нескольких футах от кабины пилота мы обнаружили радиста. Он
полусидел-полулежал, видно ударившись о переднюю стенку своего закутка в
момент аварии. Правой рукой он по-прежнему сжимал вырванную "с мясом" ручку
передней панели рации, похоже навсегда вышедшей из строя.
При свете фонаря я обнаружил на переборке следы крови. Склонившись над
потерявшим сознание оператором - он еще дышал, - я снова снял перчатки и
осторожно пощупал его затылок. Затем столь же осторожно убрал их. Меня
охватили отчаяние и ярость. Разве я смогу оперировать пациента, у которого
сломан шейный позвонок, да еще в таком состоянии? Даже если бы мне
предоставили лучшую операционную в Лондоне, я не смог бы поручиться за его
жизнь. В лучшем случае, он бы уцелел, но остался слепым: зрительный центр
наверняка поврежден. Пульс был учащенный, слабый и не слишком ровный. Мне
пришла в голову подленькая мысль, которой я тотчас устыдился: этого
бедо-лагу мне вряд ли придется оперировать. Если после неизбежной встряски,
которая ему предстоит, когда мы станем вытаскивать его из самолета и по
жуткому холоду повезем к себе в барак, он останется жив, то произойдет
чудо.
Вряд ли несчастный когда-нибудь придет в себя. Но на всякий случай я
ввел ему дозу морфия. Потом, поудобнее положив больного, мы закрыли его
одеялом и двинулись дальше.
Сразу за радиорубкой находилось узкое помещение, занимавшее целых две
трети ширины авиалайнера. Два кресла, убирающаяся кровать. Очевидно, каюта
для отдыха членов экипажа. В момент удара о торос в ней кто-то находился.
Человека, лежавшего на полу в одной рубашке, без куртки, авария,
похоже, застала врасплох. Он не успел даже сообразить, что произошло.
В кухне-буфете мы нашли стюардессу. Растрепанные черные волосы падали
ей на лицо. Она лежала на левом боку и негромко стонала, больше от испуга,
чем от боли. Пульс у нее был ровный, но учащенный. Подойдя поближе,