"Алистер Маклин. Ночи нет конца" - читать интересную книгу автора

Джекстроу последовал моему примеру. Мы дружно навалились на ломы, но
безрезультатно. Повторили попытку еще и еще, повиснув в воздухе, однако
дверь не поддавалась. Чтобы увеличить усилие, ухватились вдвоем за один
лом.
На сей раз дело пошло. Но, оказывается, не дверь стала поддаваться, а
начал гнуться лом. В шести дюймах от конца он сломался с громким, как
пистолетный выстрел, треском, и мы оба повалились на спину.
Время поджимало нас, и моя неосведомленность относительно устройства
самолета не оправдывала меня. Я выругал себя за то, что потерял драгоценные
минуты, пытаясь взломать массивную дверь, закрытую изнутри на прочные
задрайки и способную выдержать нагрузку в тысячи фунтов на квадратный дюйм.
Схватив фару-искатель и аккумулятор, я подлез под вздыбившуюся
хвостовую часть и, преодолевая сопротивление ветра, начиненного снеговыми
зарядами, двинулся к правому крылу. Конец его зарылся глубоко в наст,
лопасти винтов отогнулись под прямым углом назад. Я было решил
вскарабкаться наверх по крылу и разбить один из иллюминаторов, но спустя
несколько секунд оставил попытку подняться по обледенелому металлу, да еще
в такую пургу. Устоять на крыле было невозможно, да и сомнительно, чтобы
мне удалось разбить один из иллюминаторов. Как и двери, они достаточно
прочны.
Спотыкаясь и падая, мы обогнули утонувший в насте конец крыла и
увидели торос. На него-то и наткнулся самолет. Высотой футов пятнадцать и
шириной футов двадцать, он находился в прямоугольном треугольнике,
образованном носовой частью фюзеляжа и передней кромкой крыла. Однако сила
удара пришлась не на коренную часть крыла. Достаточно было взглянуть на нос
корабля, чтобы убедиться в этом. Должно быть, самолет ударился о торос
правой стороной кабины пилотов: "фонарь" был разбит вдребезги, обшивка
повреждена и вдавлена футов на шесть или семь. Что произошло с летчиком,
сидевшим с этой стороны, нетрудно догадаться. Но мы, по крайней мере,
сумеем проникнуть внутрь самолета.
Направив луч фары так, чтобы он освещал кабину пилотов, я прикинул
расстояние до нижней кромки "фонаря" - оно составляло целых девять футов -
и прыгнул, чтобы ухватиться за край ветрового стекла. Однако руки у меня
начали скользить. Я уцепился за одну из стоек "фонаря", и тотчас в пальцы
врезались обломки стекла. Если бы не Джекстроу, подхвативший меня, я бы
сорвался. Опершись коленями о его плечи и держа в руке пожарный топор,
минуты через две я удалил осколки стекла, оставшиеся у стоек и верхнего и
нижнего края рамки. Я даже не ожидал, что авиационное стекло настолько
прочно, и не предполагал, пролезая в своей громоздкой одежде через ветровое
стекло, что оно такое узкое.
Я упал на человека. Хотя было темно, я понял, что он мертв. Сунув руку
за пазуху, я достал фонарь, включил его на пару секунд и тотчас выключил.
Это был второй пилот. Его расплющило между сиденьем и изуродованными
рычагами, ручками управления и приборной доской. После того как однажды
очутился на месте дорожного происшествия (гоночный мотоцикл врезался в
тяжелый грузовик), таких травм мне еще не доводилось видеть. Если кто-то из
раненых, не успевших прийти в себя пассажиров уцелел, они не должны быть
свидетелями столь жуткого зрелища.
Отвернувшись, я выглянул из окна кабины вниз, защищая ладонью глаза от
острых ледяных колючек. Джекстроу смотрел на меня.