"Алистер Маклин. И ночи нет конца" - читать интересную книгу автора

Напротив, в радиорубке, я почти тотчас увидел предмет, который искал,
потому что хорошо представлял себе, где его следует искать. Тонкая
металлическая пластинка в верхнем левом углу футляра рации была отогнута
почти на полдюйма. Не надо было ни микроскопа, ни эксперта судебной
медицины, чтобы понять, что обозначало темное пятнышко и волокна темно-синей
ткани, прилипшие к углу выведенной из строя рации. Я заглянул внутрь
футляра, но даже за те считанные секунды, какими располагал, успел
убедиться, что оторванная передняя панель была сущим пустяком по сравнению с
тем, что собой представляло содержимое футляра. Кто-то очень постарался,
чтобы радиостанция превратилась в груду лома.
Вот когда бы мне следовало пораскинуть мозгами. Однако, признаюсь, я
этого не сделал. От стужи, царившей внутри мертвого самолета, разум мой
словно оцепенел. Несмотря на это, я был уверен: теперь-то мне известно, что
именно произошло. Я догадался, почему второй офицер не передал сигнала
бедствия. Понял, почему он систематически докладывал диспетчеру о том, что
самолет летит правильным курсом и согласно расписанию. Бедняга, у него не
было выбора - рядом сидела стюардесса с пистолетом в руках. Наверняка у нее
был пистолет. Что из того, что удар застиг ее врасплох!
Пистолет! Медленно, мучительно медленно в моем сознании стали
вырисовываться элементы мозаики. Я сообразил, что пилот, сумевший так
искусно посадить самолет в такую пургу, в отсутствие видимости, в момент
приземления был жив. Выпрямившись, я вошел в кабину пилотов и направил луч
фонаря на мертвого командира корабля. Как и в первый раз, я не обнаружил на
нем ни единой царапины. Однако не то поразмыслив, не то безотчетно повинуясь
интуиции, я приподнял полу жесткой от мороза тужурки и посередине
позвоночника увидел черное, опаленное порохом пулевое отверстие. Хотя
открытие это не было для меня неожиданностью, у меня от ужаса оборвалось
сердце. Во рту пересохло, будто вот уже несколько дней меня томила жажда.
Я поправил тужурку и побрел в хвостовую часть самолета. Мужчина,
которого стюардесса назвала полковником Гаррисоном, сидел, забившись в самый
дальний угол. Сколько веков суждено ему тут коченеть?
Пиджак его был застегнут на одну пуговицу. Расстегнув его, я обнаружил
узкий кожаный ремешок поперек груди мертвеца. Расстегнул пуговицу на
сорочке, затем другую. И я увидел такое же, как у пилота, отверстие,
опаленное порохом, запачкавшим белую ткань. Это свидетельствовало о том, что
выстрел был произведен в упор. Но в данном случае большая часть следов
пороха находилась в верхней периферии отверстия. Выходит, стреляли сверху.
Бессознательно, словно во сне, я наклонил убитого вперед. Однако, в отличие.
от отверстия в груди, которое можно было принять за незначительный разрез и
не обратить на него внимания, на спине убитого я явственно увидел выходное
отверстие, а напротив него - такой же небольшой разрыв в обивке кресла.
Сразу я не придал увиденному значения. Видит Бог, в ту минуту я был не в
состоянии что-либо анализировать. Я действовал словно робот, как бы
повинуясь неведомой силе. В тот момент я ничего не ощущал, даже ужаса, при
мысли, что убийца так хладнокровно мог сломать своей жертве шейный позвонок,
чтобы скрыть истинную причину смерти.
Потянув за ремешок на груди убитого, я достал у него из-за пазухи
обшитую снаружи фетром кобуру. Вынул оттуда тупоносый вороненый пистолет.
Нажав на защелку, извлек из рукоятки полный магазин с восьмью патронами.
Вновь вставил магазин в корпус и сунул оружие за пазуху.