"Алистер Маклин. И ночи нет конца" - читать интересную книгу автора

королевой оперетты. Она прославилась не столько своим талантом, сколько
природной добротой и щедростью, которые, кстати, сама ядовито высмеивала, а
также тем, что основала с полдюжины сиротских приютов в Великобритании и
Европе.. Имя Марии Легард было одним из немногих имен в мире эстрады,
пользовавшихся поистине международной известностью.
- Да, да. Вижу, вам знакомо мое имя, - улыбнулась мне Мария Легард. -
Но как вы меня узнали?
- Естественно, по фотографии. На прошлой неделе я видел ее в журнале
"Лайф", мисс Легард.
- Друзья зовут меня Марией.
- Но мы с вами не знакомы, - возразил я.
- Я потратила целое состояние на то, чтобы фотографию отретушировали и
сделали более-менее приличной, - ответила дама, задумавшись о своем. -
Фотография получилась превосходная. Самое ценное в ней то, что она имеет
сходство с моим нынешним обликом. Всякий, кто узнает меня по ней, становится
моим другом на всю жизнь. Кроме того, - добавила она с улыбкой, - к людям,
спасающим мне жизнь, я не испытываю иных чувств, кроме дружеских.
Я ничего не ответил: надо было как можно скорее закончить перевязку
руки и плеч Елены. Та уже посинела от холода и не могла сдержать дрожи.
Мария Легард одобрительно посмотрела на мою работу.
- Вижу; вы действительно кое-чего поднахватались, доктор... э...
- Мейсон. Питер Мейсон. Друзья зовут меня Питером. _
- Питер так Питер. А ну, Елена, живо облачайтесь. Пятнадцать минут
спустя мы были уже в лагере. Джекстроу пошел распрягать и привязывать собак.
Мы с Джессом помогли обеим женщинам спуститься по крутой лестнице в нашу
берлогу. Но, оказавшись внизу, я тотчас же позабыл и о Марии Легард, и о
Елене, пораженный представшей мне картиной. Гнев и тревога на лице Джосса,
стоявшего рядом, сменились выражением ужаса. То, что он увидел, касалось
каждого из нас, но Джосса в особенности.
Раненый летчик лежал там же, где мы его оставили. Остальные стояли
полукругом у камелька. У их ног валялся большой металлический ящик. Это была
рация, наше единственное средство связи с внешним миром. Я плохо разбираюсь
в радиоаппаратуре, но даже я, как и остальные, понял - и мысль эта обожгла
меня кипятком, - рация безнадежно испорчена.


Глава 3. ПОНЕДЕЛЬНИК с двух до трех ночи




Воцарилась гробовая тишина. Лишь полминуты спустя я сумел заговорить. А
когда заговорил, голос мой звучал неестественно тихо в неестественной
тишине, нарушаемой лишь стуком анемометра.
- Великолепно. Действительно великолепно. - Медленно обведя взглядом
присутствующих, я ткнул пальцем в изувеченную рацию. - Что за идиот сделал
это? Кому пришла в голову такая гениальная мысль?
- Да как вы смеете, сэр! - Побагровев от гнева, седовласый "полковник"
шагнул ко мне. - Попридержите свой язык. Мы не дети, чтобы с нами...
- Заткнись! - произнес я спокойно, но, по-видимому, в моем голосе было