"Алистер Маклин. Когда пробьет восемь склянок" - читать интересную книгу автора

глаз блестят из-под козырька фуражки. Мои глаза вернулись я
руке. Ствол кольта не сместился ни на долю градуса.
Бессознательно я уже готовил правую ногу к неминуемому удару. С
точки зрения обороны это было столь же полезно, как пытаться
заслониться от пули щитом из газеты. Мне оставалось лишь
роптать на господа бога, который не натолкнул полковника Сэма
Кольта на изобретение чего-нибудь более полезного - вроде
английской булавки. Очень медленно, очень осторожно я поднял
руки - ладонями вперед - вровень с плечами. Эта нарочитая
медлительность должна была исключить всякие подозрения а том,
что я способен на такую глупость, как сопротивление, даже у
самого нервного человека. Возможно, это была уже излишняя
перестраховка - похоже, что у человека с пистолетом нервов не
было вообще. Так же, как у меня, не было и мысли о
сопротивлении. Солнце уже зашло, но слабые красные отсветы
заката еще проглядывали над горизонтом на северо-западе, так
что мой силуэт четко прорисовывался в проеме двери. И этот
парень за пультом, возможно, вторую руку держал на движке
реостата и в любой момент мог высветить меня в полный рост. И
еще этот револьвер... Нет, конечно, я мог попытать судьбу. Мог
ринуться навстречу опасности. Но не хотелось изображать из себя
клинического идиота и самоубийцу. Я поднял руки еще на пару
дюймов и постарался при этом выглядеть как можно миролюбивее и
добродушнее. Лучше обойтись без излишнего героизма. Человек с
револьвером ничего не сказал на это. Он выглядел совершенно
спокойным. Теперь я различал блеск его зубов. Глаза смотрели не
мигая. В этой улыбке, в голове, склоненной к плечу, в
непринужденности позы - во всем было ощущение угрозы, угрозы
тягостной, почти осязаемой. Было что-то ужасное, что-то
пугающее неестественное и ненормальное в неподвижности этого
типа, в его молчании, в этой хладнокровной, безразличной игре в
кошки-мышки. Смерть была готова ворваться, запустить костлявую
лапу в крохотную радиорубку. Несмотря на двух
предков-шотландцев, я не верю в предчувствия, рок,
обреченность, а к телепатии столь же способен, как куча
железного лома. Но я чуял запах смерти в воздухе.
Мне кажется, мы оба совершаем ошибку,- сказал я.- Во
всяком случае - вы. Может быть, мы с вами на одной стороне.
Слова с трудом продирались через пересохшее горло, язык едва
ворочался, но прозвучало это так, как я хотел - неторопливо,
спокойно, правдоподобно. Возможно, он излишне недоверчив. Что
ж, попробуем ему понравиться. Ничего. Жизнь продолжается.
Я кивнул на табурет, стоящий перед пультом: -Сегодня у
меня был трудный денек. Ничего, если мы поговорим сидя? Я буду
держать руки вверх, обещаю. Никакой реакции. Блеск глаз и
зубов, свободная поза и железный револьвер в железной руке. Я
почувствовал, что мои собственные руки пытаются сжаться в
кулаки, и заставил их расслабиться; но я ничего не мог поделать
с растущим во мне гневом, который родился в первую же минуту.
Я улыбнулся, надеясь, что делаю это достаточно дружелюбно