"Робин Маккинли. Солнечный свет " - читать интересную книгу автора

меня. Неожиданная жуткая вспышка адреналина - телу не так-то просто было
придерживаться корыстных соображений мозга, - и я направила себя к нему,
будто куклу двигала. Одной рукой обняла его за шею - осторожно, чтобы не
потревожить хрупкую корку крови на своей груди, - другой ухватила бутылку с
водой. Он наклонился и поднял меня - легче, чем я поднимаю поднос с
булочками.
Поездка не обещала быть комфортной. Это было, как сидеть на оголенном
каркасе стула со снятым сиденьем - осталось только несколько смятых полосок
железа, и они сразу же начинают вминаться в тело. А данный стул явно был
предназначен для каких-то других существ. Кстати, вампиры на самом деле
дышат, но их грудная клетка движется не как у людей. Пытались ли вы
когда-нибудь, лежа в объятиях возлюбленного, дышать с ним или с нею в такт?
Это делаешь автоматически. Мозг ведь включается, только если у тела
неприятности.
К счастью, эта ситуация ничем не была похожа на объятия возлюбленного -
кроме того, что я прислонялась к чьей-то обнаженной груди. Дышать с ним в
такт получалось не лучше, чем переключать скорость автомобиля, ерзая задом
по его сиденью.
А еще у меня было странное ощущение, что он был на несколько градусов
холоднее, когда поднял меня, и уже затем сравнял температуру своего тела с
моей... к слову о согласовании.
Мы вышли через ту же дверь, куда ввела меня банда Бо, пересекли
пустынный холл и вышли через наружный вход, который был будто, нарочно
оставлен приоткрытым. Что я знаю о решительности вампиров? Я даже дыхание
моего вампира едва заметила. Но от меня не укрылось, что он вышел на солнце
под крыльцом не просто без колебаний, а очень решительно, и свернул налево,
к деревьям в той стороне. Я почувствовала, как моя упряжь принимает
нагрузку. Будь она из реальных ремней, они бы заскрипели. Путь к краю леса
был долгим. Вышло даже к лучшему, что он нес меня: от жара солнца мне стало
нехорошо.
Обычно жара меня не тревожит. Одна из причин, почему Чарли разрешил мне
помогать ему с выпечкой, когда я была еще мала - я оказалась единственной из
семьи и персонала, кто выдерживал жар печи летом. Тогда кофейня была в
зачаточном состоянии, и на плечах Чарли лежала большая часть готовки; он еще
не расчистил площадку перед домом, где мы могли поставить столики, стойку и
полки вдоль стены, а моей пекарни еще не построили. Нынешняя пекарня
занимает отдельное помещение рядом с главной кухней, в ней есть окна, дверь
наружу и воздуходувка промышленной мощности. Но в июле и августе всем, кроме
меня, приходится время от времени выходить оттуда, чтобы облиться водой и
посидеть в холодке.
Но сейчас дело было в другом. Большие пенящиеся волны силы, которые я
почувствовала, когда мы стояли возле окна, стали больше и пенистей, чем
прежде. Все мои реакции замедлились, волны занимали слишком много места,
оттесняли мою обычную сущность в углы, пока я не почувствовала себя
сплющенной, как пассажир пригородной электрички в шесть вечера. Даже мозг
словно сжали. Это ощущение некой упряжи, которая ухитрилась вонзиться даже в
основные системы моих органов, никуда не делось, но я начала чувствовать,
что она не столько тяготила меня, сколько скрепляла, не давала рассыпаться:
волны силы знали, где находятся границы - границы меня - и ничего не ломали.
Я не была напугана, хотя задавалась вопросом - может, стоило бы?