"Робин Маккинли. Солнечный свет " - читать интересную книгу автора

него три дочери...
Похоже, все вернулось ко мне: как рассказывать историю - как растянуть
ее, чтобы заполнить время, как самой заинтересоваться ею, чтобы было
интересно и слушателям, или слушателю. Проверить было невозможно - но,
вероятно, вампиры тяготели к другим историям, нежели маленькие мальчики. Я
вспомнила, как мы выезжали по праздникам на машине к океану, и я
рассказывала истории до хрипоты. С историей Красавицы и Чудовища много чего
можно было сделать; тогда я сделала почти все, и сейчас делала снова. Я
наблюдала за высотой солнца через левое плечо. Прямоугольник света
перемещался по полу, и вампиру приходилось отодвигаться с его пути. Поначалу
ему приходилось двигаться в одном направлении, скользя по полу, как будто
все его суставы болели (как ему удавалось выглядеть таким агонизирующим, и в
то же время сохранять нечеловечески текучую ловкость?), а затем ему пришлось
скользить обратно - на прежнее место и дальше, ближе ко мне. Я
передвигалась, чтобы оставаться на солнце, как он избегал его. Я продолжала
рассказывать историю. На полу не было такого участка, который мог бы укрыть
его от солнца на весь день. Вампиры, если верить мифам и ООД, спят днем, как
люди спят ночью. Нужен ли вампирам сон так же, как и нам? Значит, Бо лишал
пленника не только пищи и свободы?
Он сказал, что не голод сломит его. А солнечный свет.
Я отрешенно подумала, могу ли я получить солнечные ожоги. Но я все
равно сгорала редко, да и при текущем положении дел это было все равно, что
переживать из-за заусеницы, когда за тобой гоняется убийца с топором -
слишком нелепо, чтобы беспокоиться.
Солнце клонилось к горизонту, и мой голос сдавал. Я выпила еще
несколько глотков воды за время рассказа. (Если вы не видели, как губы
вампира касаются горлышка бутылки, нужно ли его вытирать?) Я завершила
яркой - чтобы не сказать радужной - сценой всеобщего праздника, и воцарилась
тишина.
- Спасибо, - сказал он.
Моя усталость вернулась с десятикратной, со стократной силой. Я была не
в состоянии держать глаза открытыми. Я должна не смыкать глаз - это же
вампир. Может - это у него один из способов заболтать жертву? Собирался ли
он, так сказать, убить сразу двух зайцев? Скоротать день и сделать жертву
более податливой? Я ничего не могла с этим поделать. Я клевала носом, глаза
продолжали закрываться, и я одергивала себя только тогда, когда подбородок
падал на грудь и шея от резкого движения начинала болеть.
- Иди спать, - сказал его голос. - Худшее позади... для меня... на
сегодня. До заката пять часов. До тех пор я... безвреден. Ни единый вампир
не может... убивать в свете дня. Спи. Ты захочешь бодрствовать... сегодня
ночью.
Я вспомнила, что в мешке есть одеяло. Я подползла к мешку, вытащила
одеяло, положила голову на мешок и оставшуюся буханку хлеба и заснула,
прежде чем успела задуматься, говорит Кон правду или нет.
Я спала. Спала, как будто сон ждал меня, ждал, пока я усну. Мне снилась
бабушка - будто мы с нею гуляем у озера. Вначале сон больше походил на
воспоминание. Я снова была маленькой, а она держала меня за руку, и время от
времени мне приходилось ускорять шаг, чтобы не отстать. Я гордилась, что у
меня такая бабушка, и жалела только, что одна вижусь с нею здесь, возле
озера. Мне хотелось, чтобы мои школьные друзья познакомились с ней. Их