"Йен Макдональд. Камень, ножницы, бумага (альтернативная фантастика) " - читать интересную книгу автора

играют в мяч о стены, сплошь покрытые граффити, приходят, уходят, ждут. В
этих местах сейчас зарабатывают женщины. Тяжелые случайные заработки на
неполный день в индустрии обслуживания. Только у роботов на биоэнергии есть
работа на всю жизнь, спасибочки Компании, низкий ей поклон. Пахнет дерьмом,
древесным углем, уличной пищей, машинным маслом, горячей пылью и непонятно
знакомым, сладким запахом домашней браги. Звуки одновременно работающих
двадцати спутниковых каналов; в каждом киоске, каждом баре, каждом магазине,
каждом доме Sony с плоским экраном не выключаются ни днем ни ночью. Жизнь в
лучшее телевизионное время. Выпотрошенные автомобили. Разбитые уличные
фонари. Брошенные тележки из супермаркетов. Граффити, претендующее на звание
Искусства, и Заметного искусства. Псы, дерущиеся псы.
У некоторых шевелятся волоеы на затылке. У других покалывает большие
пальцы. У меня же всегда появляется ощущение зуда у самого основания спины.
И это безошибочный знак опасности. Восемь человек в легких камуфляжных
доспехах с геральдикой своей Хартии, в ореоле изысканно стремительных
техно-готических "ямах". Акира. Подростки из среднего класса, отвратившиеся
от низкопробных развлечений бесконечными телесериалами и соблазненные
пятнадцатью каналами самурайских саг по анимо под звуки Trash Metal - чтоб
кровь и гитары! Подростки, сбежавшие из мифологизированного имперского
прошлого и устремившиеся к недосягаемому будущему. Большие "ямахи" окружают
нас, урча моторами, выбрасывая углеводороды. На задних сиденьях девицы с
развевающимися штандартами, прикрепленными к спинам, изучают нас
пронзительными взглядами, наводя страх своими черными, блестящими губами.
Одно слово их главаря - толстого агрессивного юнца, раз и навсегда решившего
проблему грязных волос, сплетя их в косицу, - и они утащат нас в темную вонь
крысиного хода между налезающих друг на друга этажей жилых контейнеров.
Девица на заднем сиденье его мотоцикла поигрывает моими рыжими волосами,
наматывает их на черную кожу перчаток, зажимает черными губами и слегка
посасывает. В голосе Маса возникают нехарактерные нотки паники, он
непрерывно и суетливо кивает, повторяя, что мы только простые пилигримы по
стопам Дайцы, всего-навсего невинные пилигримы... Толстяк же явно
предпочитает угрожающе рассматривать рыжеволосого дайдзына.
Его рука бьет меня по шее, моя голова дергается. В черепе молча
взрывается вспышка. Наступает глухая немота: языковой чип вырван из своего
гнезда. Он подбрасывает его рукой в черной перчатке. Теперь речь Маса
балансирует на грани мольбы, а у меня, в буквальном смысле слова, вырвали
изо рта язык. Толстый юнец раздражен. Когда имеешь дело с подобными людьми,
раздражение означает смерть. Я знаю, я уже видел такое. И я знаю, что должен
действовать, хотя хенро во мне стонет от необходимости высвободить
демонов... Я кричу Масу по-английски:
- Закрой глаза! Прямо сейчас! Делай, что я говорю! - и тянусь снять
перчатку с правой руки. Стальной змеиный звук: девица выхватывает из ножен
короткое таси и приставляет мне к адамову яблоку. Я поднимаю руки. В
перчатках. Она игриво склоняет голову набок. Улыбается. Толстый юнец тоже
улыбается. Улыбаются и его друзья.
Если раздражение означает смерть, то улыбка - это унижение и
разрушение. Голова со штандарта на спине у девицы тоже улыбается. Вдруг
раздается крик. Подручный Толстяка что-то обнаружил у Маса в сумке. Вожак
щелкает пальцами: покажи мне! Это одна из паломнических полосок с именем
хенро. Там написано, что Масахико - это и есть Дандзуро Девятнадцатый, актер