"Кормак Маккарти. Кони, кони..." - читать интересную книгу авторарезали провода, а потом незаметно соединяли концы конским волосом, так что
найти побежденное место было практически невозможно. Джон Грейди откинулся на спинку кресла, положил ноги на стол. Далеко на севере, милях в сорока от дома, полыхали зарницы. Часы в гостиной пробили одиннадцать. По лестнице спустилась мать и появилась в дверях кабинета. Она включила верхний свет и неподвижно застыла, в халате, сложив руки на груди и обхватив локти пальцами. Джон Грейди обернулся, а потом снова стал смотреть в окно. Что ты тут делаешь? Сижу. Мать стояла очень долго, потом повернулась, вышла и стала подниматься к себе наверх. Услышав, как закрылась дверь ее комнаты, Джон Грейди встал, выключил верхний свет и снова опустился в кресло. Когда выдавались теплые дни, Джон Грейди с отцом усаживались на белые плетеные стулья в отцовском номере и распахивали окно настежь. Сквозняк задувал тюлевые занавески в комнату, а они сидели и пили кофе. Иногда отец подливал себе виски. Прихлебывая из чашки свой горячий коктейль, он курил и смотрел на улицу, где вдоль тротуара длинной вереницей выстроились джипы нефтяников, придавая мирному городу сходство с зоной военных действий. Если бы у тебя были деньги, ты бы купил ранчо? У меня были деньги, но я его не купил. Это после войны? Когда тебе заплатили за армию? Нет... У меня бывали деньги и потом. А сколько ты выигрывал? Какой твой рекорд? Тебе незачем это знать. Азартные игры - дурная привычка. У меня теперь не хватает терпения играть в шах маты. Зато у тебя хватало терпения играть в покер. Покер другое дело. В чем же разница? В деньгах, вот в чем. Они сидели и молчали. Земля в этих краях еще в цене, снова заговорил отец. В прошлом году открыли крупную скважину. Ай-Си-Кларк-один. Он отхлебнул кофе, потом взял пачку сигарет, закурил, посмотрел на сына и снова перевел взгляд на улицу. Помолчав, он сказал: В тот раз я выиграл двадцать шесть тысяч долларов. Я играл двадцать два часа кряду. На последней сдаче в банке скопилось четыре тысячи, а играли трое. Я и двое из Хьюстона. Я выиграл, имея на руках три дамы. Он снова посмотрел на сына. Тот сидел, поднеся чашку ко рту. Рука его застыла в воздухе. Отец отвернулся и посмотрел в окно. У меня не осталось от этих тысяч ни гроша, сказал он. Что я, по-твоему, могу сделать? По-моему, ничего. А ты не можешь с ней поговорить? Нет. А по-моему, можешь. Наш последний разговор состоялся в Сан-Диего, Калифорния, в сорок втором году. Она не виновата. Я не тот, что прежде. Как это ни печально. Внешне, может, и не тот. А в душе такой же... |
|
|