"Кормак Маккарти. Кони, кони..." - читать интересную книгу автора

Он допил кофе. За окном занимался рассвет. К дому шел Артуро.

Отца он увидел на похоронах. Тот стоял у ограды, на другой стороне
посыпанной гравием аллеи. Один раз зачем-то сходил к своей машине, но сразу
же вернулся. С утра задул сильный ветер, и поднятая им пыль смешивалась с
хлопьями снега. Женщины сидели, судорожно придерживая руками шляпки.
Кладбищенские служители поставили навес, но от него было мало прока - ветер
налетал то с одной, то с другой стороны и трещал брезентом, заглушая слова
священника. Когда церемония закончилась и собравшиеся стали подниматься,
ветер набросился на складные стулья, принялся гонять их по кладбищу,
запуская ими в надгробья.
Под вечер он заседлал коня и поехал на закат. Ветер дул уже не с таким
остервенением, но было очень холодно, и багровый диск солнца превратился в
овал, сплющенный между рифами облаков линией горизонта. Он ехал туда, где
любил бывать, - к западной ветке старой тропы команчей, которая появлялась с
севера, из округа Кайова, и проходила по западной оконечности их ранчо,
удаляясь на юг, в прерии, между северным и средним рукавами Кончо-Ривер, и
ее очертания хоть и смутно, но различались на низкой равнине. Он выбирал
именно эти предзакатные часы, когда тени делались длинными и старинная
дорога возникала перед ним в зыбком свете умирающего дня, словно
воспоминание о былом, когда с севера на своих раскрашенных пони выступали
те, кто принадлежал к древнему исчезнувшему племени, - с набеленными лицами
и длинными волосами, заплетенными в косицы, оснащенные всем необходимым для
войны, которая и была их жизнью, а с ними женщины, и дети и женщины с
грудными детьми на руках, все отданные в залог ростовщику, который принимал
в виде выкупа кровь и только кровь. Когда дул северный ветер, ему слышались
в его завывании фырканье лошадей, топот копыт, подбитых кожей, и шорох
повозок, будто по песку полз гигантский змей, а мальчишки лихо, словно
наездники-циркачи, гарцевали на лошадях и гнали табуны диких лошадей перед
собой, за ними бежали собаки с высунутыми языками, а сзади брели полуголые
невольники, сгибаясь под тяжкой поклажей, и над всем этим - походная песня,
которую пели всадники, продвигаясь вперед, и, внимая этому негромкому, но
могучему хору, он думал о тех, кто странствует по этой пустыне из мрака во
мрак. Он думал о народе, потерянном и для истории, и для живой памяти. Он
думал о еще одном исчезнувшем Граале - о призрачной совокупности земных
человеческих существований, неистовых и мимолетных.
Он ехал на закат, навстречу красному ветру, и низ кое солнце покрывало
его лицо тончайшим слоем меди. Потом он повернул на юг, поехал по старинной
военной тропе и вскоре оказался на вершине небольшого холма. Спешился,
бросил поводья, отошел от коня и застыл, словно человек, оказавшийся у
последней черты.
Неподалеку, в кустах, валялся конский череп. Он подошел к нему, взял в
руки. Дожди и ветры отмыли и отскребли череп добела. Присев на корточки, он
рас сматривал в свете уходящего дня находку, которая показалась ему хрупкой,
будто чаша. Разглядывал шероховатые черепные пластины, трогал пальцами
длинные, шаткие зубы, напоминавшие рисунки из комиксов. Чуть поворачивая
череп, слушал, как внутри шуршит песок.
В лошадях ему нравилось то же, что и в людях. Бурный ток крови,
разжигавший неугасимый пожар. Он любил и почитал пламенные сердца и ощущал в
себе загадочный и неукротимый порыв. Он твердо знал: как бы ни сложилась его