"Кит МакКарти. Окончательный диагноз ("Джон Айзенменгер" #3) " - читать интересную книгу автора

Кули сидел на кухне с таким видом, словно только что пережил приступ
астмы. Выглядел он совсем плохо: лицо было бледным, его била дрожь, а дышал
он так, словно ему не хватало воздуха, - казалось, он вот-вот лишится
сознания. Когда в кухню вошел Гомер, Блументаль, склонившийся над Кули с
заботливым видом, едва поднял голову.
- Где он? Где мозг? - В голосе Гомера определенно слышалось радостное
предвкушение.
- Там, в сарае, - ответил Блументаль, не глядя на Гомера и продолжая
заниматься Кули.
Внутри сарай выглядел именно так, как это представлял себе Гомер, за
исключением одной мелочи. Среди затянутых паутиной банок со старой краской,
сломанных игрушек, пустых картонных коробок и заржавевших садовых
инструментов стоял небольшой холодильник. В сарае могли уместиться только
двое, и незнакомой даме-судмедэксперту пришлось уступить Гомеру место. От
нее исходил легкий аромат сирени, который так любила мать Гомера.
Внутри Молл делал снимки, которым позавидовал бы Сальвадор Дали. Дверца
холодильника была открыта, свет внутри включен, и на полочке в дымке пара,
томно окутывавшего обычные упаковки с продуктами, лежал человеческий мозг.
Гомер торжествующе улыбнулся, заглянув через плечо Молла, внутри
которого что-то хрипело, шипело и булькало, словно в его упитанном теле
скрывался гейзер, которому уже лет пять как следовало извергнуться. Эти
звуки проявлялись столь бурно, что Гомер поинтересовался, все ли с ним в
порядке.
Молл, имя которого давно было позабыто большинством его коллег (но, к
счастью, не бухгалтерией), лишь слабо улыбнулся. Лицевые мышцы двигались
слабо, словно подверглись внезапной атрофии.
- Все отлично, старший инспектор, все отлично, - ответил он бодрым
голосом, ибо десятки тысяч картин убийств, кровопролитий, жестокости и
насилия лишили его способности испытывать потрясение.
Гомер вернулся на кухню, на которой мало что изменилось, - похоже, Кули
не стало лучше.
- Что с ним такое? - осведомился Гомер у Блументаля, который
по-прежнему стоял, склонившись над юным констеблем. Блументаль был худым,
высоким и походил на профессора. У него была козлиная бородка, и держал он
себя с видом всеведения, но не всемогущества: "Мне все известно, но
пользоваться своими знаниями я предоставляю болванам".
- У него приступ неконтролируемого страха.
Гомера постоянно окружали толпы некомпетентных людей, и он всегда был
готов объявить об этом во всеуслышание.
- Черт побери! Да скажи ты ему, чтоб он взял себя в руки!
Блументаль, Кули и Гомер сидели в маленькой кухоньке, а мимо задней
двери и выхода в коридор то и дело мелькали какие-то люди. Место не очень
подходило для словесной схватки, но Блументаль уже был сыт Гомером по горло.
- Может, тебе, Гомер, и доставляет удовольствие весь этот ужас, а вот
нам нет. Нам трудно держать себя в руках, а Кули - труднее всех. Он не
работает еще и года и пока не привык к придурочным идиотам и их забавам. Он
только что пережил потрясение, открыв холодильник и обнаружив там между
мороженой фасолью и куриными наггетсами человеческий мозг. Думаю, ничего
удивительного, что он чувствует легкое недомогание.
Гомер и Блументаль были давно знакомы, и их отношения были отмечены