"Кит Маккарти. Тихий сон смерти ("Джон Айзенменгер" #2) " - читать интересную книгу автора

Хартман добрался до дому лишь к семи вечера. Но все равно было еще
слишком рано - и это несмотря на то, что он добирался полтора часа, что черт
знает сколько миль его автомобиль двигался по шоссе со скоростью черепахи,
что за это время его трижды подсекали неандертальцы в огромных сверхдорогих
тачках, что... Марк Хартман терпеть не мог свою работу и ненавидел сидеть за
рулем, а тот факт, что в последние полчаса ему настоятельно требовалось
облегчиться, окончательно довел его до бешенства.
И в восемь, и в девять, и в десять было бы очень рано.
- Марк? Это ты?
Нелепый вопрос донесся до него сверху, едва он закрыл за собой входную
дверь.
Нет.
Пока Аннетт спускалась по лестнице, он успел снять пальто и повесить
его в прихожей. Ну конечно, она приоделась и накрасилась. Хартман сразу
понял, что все это значит. Поэтому он был готов и к следующему вопросу:
- Ты... ведь ты не забыл?
- Конечно не забыл. - Хартман изобразил на лице жалкое подобие улыбки,
которое не произвело на Аннетт никакого впечатления. - Прости, что
припоздал. Знаешь, завал работы, и потом, жуткие пробки, черт бы их
побрал...
- Не выражайся, Марк! - упрекнула она его, не отворачиваясь от зеркала
и продолжая прихорашиваться. Эти ее слова убили всю его ложь, будто острым
скальпелем вскрыв давний нарыв. Затем она добавила: - Ты бы поспешил. Мама с
папой будут с минуты на минуту.
А он-то ломал голову, кто бы это мог пожаловать к ним на ужин! Но слова
жены не развеяли его мрачного настроения. Он ничего не ответил Аннетт и
поплелся наверх, в спальню, а голос жены за спиной продолжал подстегивать
его: "Пошевеливайся, дорогой".
Он медленно разделся и потом долго стоял под душем, методично натирая
мылом живот и пытаясь ответить на множество возникавших в его голове
вопросов - в том числе на главный из них: "Когда я начал ее ненавидеть?"
Вопрос о том, когда он перестал ее любить, Хартман не задавал себе уже
давно - с тех пор, как понял, что, в сущности, вообще ее не любил. Это была
не любовь, а простое увлечение, которое он принял за самое прекрасное из
человеческих чувств, решив, что Аннетт и есть женщина его мечты. На деле все
было куда прозаичнее: он запал на ее вздернутый носик... и ее деньги.
При воспоминании о вздернутом носе Аннетт Хартман почувствовал, как по
его спине побежали мурашки.
Увлечение, принятое за настоящее чувство, оказалось достаточно долгим,
чтобы он стал мужем Аннетт и отцом маленькой девочки, а затем и сына. Между
тем привязанность к жене, некогда огромная, как море, постепенно таяла -
море превратилось сначала в озеро, потом в маленькую лужицу и наконец
пересохло совсем. Отчуждение сменилось неприязнью, которая медленно, но
верно перерастала в откровенную ненависть.
Хартман выключил воду и вышел из ванной. Он забыл взять полотенце, и
теперь ему пришлось идти босиком по виниловому полу, оставляя за собой
мокрые следы. Он знал, что это рассердит Аннетт и, возможно, станет поводом
для очередной ссоры. Но это еще не причина вытирать за собой пол.
Ненавидит ли она его? Этот вопрос уже который месяц продолжал
оставаться без ответа. Конечно, она его давно не любит, однако он не мог