"Кит МакКарти. Пир плоти " - читать интересную книгу автора

тянул разве что на какого-нибудь пекинеса, не обладавшего ни выдающимися
физическими данными, ни привлекательной внешностью. Сидя рядом, вместе они
производили странное впечатление.
- Я уверен, что доктору Айзенменгеру не в чем себя упрекнуть, но ему
следует заботиться и об экземплярах, предоставленных нам в более ранний
период.
Гамильтон-Бейли отзывался о патологоанатомических экспонатах как о
каких-то благотворительных пожертвованиях, небольшой сумме, небрежно
вытащенной кем-то из заднего кармана брюк.
- Мне представляется, что я не могу нести ответственность за те
экземпляры, которые поступили еще до моего назначения, - выдвинул
Айзенменгер вполне резонный, с его точки зрения, аргумент.
Декан сделал многозначительную паузу, будто ожидал новой реплики
профессора анатомии. Однако Гамильтон-Бейли не проронил ни слова, так что
Шлемму пришлось продолжить самому:
- Возможно, возможно. Однако теперь ваше внимание должно быть
привлечено к этой проблеме, и дальнейшее пренебрежение ею было бы
труднообъяснимо.
В расчете на поддержку Шлемм еще раз взглянул на своего ученого
собрата, но снова ничего не дождался. Декан нахмурился. Подобно всем прочим
его мимическим знакам, этот тоже был технически совершенным и служил весьма
действенным оружием. Как правило, когда декан хмурился, все вокруг испуганно
замолкали в почтительном ожидании, однако на сей раз это не произвело
никакого эффекта. Хотя физически Гамильтон-Бейли вроде бы присутствовал,
сидя с правой стороны длинного стола для совещаний, дух его явно витал
где-то в другом месте. Он пристально разглядывал полированную крышку стола,
словно загипнотизированный какими-то таинственными узорами древесной
текстуры. У Гамильтона-Бейли был такой вид, будто он давно не мылся, а
безукоризненный костюм, белоснежная рубашка и галстук с геральдическими
знаками прикрывали не его тело, а некую неоформленную субстанцию, готовую в
любой миг испариться.
Айзенменгер не слишком много знал о профессоре анатомии и еще меньше о
его семейной жизни, однако слухи о жене Гамильтона-Бейли ходили такие, что
не могли обойти стороной даже его. Самый интригующий из них касался некой
пикантной истории, в которой среди прочих фигурировал и декан Шлемм. Если
все это было правдой, то непонятно, как эти два человека могли сегодня
активно сотрудничать. Айзенменгер вдруг подумал, не объясняется ли нынешняя
рассеянность Гамильтона-Бейли рецидивом его семейной болезни.
Как бы то ни было, пассивность профессора анатомии сводила на нет все
старания декана, с балетной грацией и снайперской точностью подававшего
коллеге мяч для удара по Айзенменгеру.
- Вам известно, сколько всего экспонатов в музее? - спросил Айзенменгер
и сам ответил, не дав декану проигнорировать его вопрос: - Более десяти
тысяч. И это только те, что постоянно используются. Музей существует триста
с лишним лет. Некоторые хранилища, я думаю, не открывались уже несколько
десятилетий.
Шлемм вздохнул, желая показать, насколько глубоко он понимает всю
сложность задачи, которую ставит перед Айзенменгером.
- Мы все осознаем, каким старинным и... - в поисках подходящего слова
он обернулся было к Гамильтону-Бейли, но предпочел не дожидаться, пока тот