"Мак-каммон Роберт.Чико" - читать интересную книгу автора

комнату, вышел за дверь и двинулся в конец коридора, к общей уборной.
София покачивала сына в своих объятиях. "Хватит верещать!" - крикнул
кто-то в коридоре. Где-то играло радио, от стены к стене гулял громовой
рэп. Откуда-то наплывал горьковато-сладкий запах: в одной из нежилых,
заброшенных квартир, служивших теперь прибежищем наркоманам и торговцам
наркотиками, химичили с кокаином. Далекий вой полицейской сирены породил
за дверью напротив панический быстрый топот, но сирена мало-помалу
затихла, и топот смолк. Как она дошла до жизни такой, София не знала.
Нет-нет, решила она, неправда. Она отлично знала - как. Обычная история:
нищета, оскорбления и жестокие побои от отца - по крайней мере, мать Софии
называла того человека ее отцом. По ходу сюжета София в четырнадцать лет
становилась дешевой проституткой, промышлявшей в испанском Гарлеме; игла,
кокаин, обчищенные карманы туристов на Сорок второй улице. История из тех,
что, единожды начав разматывать, обратно уже не смотаешь. Софии случалось
оказываться и на распутье, когда требовалось принять решение... но она
неизменно выбирала улицу, погруженную во мрак. Тогда она была молода, ее
тянуло к острым ощущениям. Кто был отцом Чико, она, честно говоря, не
знала: возможно, торговец, который сказал, что он из Олбани и жена к нему
охладела, возможно, толкач с Тридцать восьмой улицы, тот, что носил в носу
булавки, а может быть, один из множества безликих клиентов, тенями
проходивших сквозь одурманенное сознание. Но София знала, что ее грех так
раздул голову младенца еще в утробе и превратил малыша в бессловесного
страдальца. Грех, а еще то, что как-то раз ее спустили с лестницы с
ребенком на руках. Такова жизнь. София боялась Саломона, но боялась и
лишиться Чико. Кроме сына, у нее ничего не было и ничего уже не
предвиделось. Пусть Саломон жестокий, бесчувственный и грубый, зато он не
выкинет их на улицу и не изобьет слишком сильно; уж больно ему нравится ее
пособие по безработице плюс те деньги, которые она получает на содержание
ребенка с задержкой в развитии. София любила Чико; он нуждался в ней и она
не желала отдавать его в холодные, равнодушные руки государственного
учреждения.
София прислонилась головой к голове Чико и прикрыла глаза. Совсем
молоденькой девочкой она часто мечтала о ребенке... и в мечтах дитя
представало безупречным, счастливым, здоровым мальчуганом, полным любви,
благодати и... да, и чудес. Она пригладила Чико волосы и почувствовала на
щеке пальцы сына. София открыла глаза и посмотрела на него, на
единственный темный глаз и на мертвый, белый. Пальцы Чико легкими
касаниями путешествовали по ее лицу; София схватила руку сына и ласково
придержала. Пальцы у него были длинные, тонкие. Руки врача, подумала она.
Целителя. Если бы только... если бы только...
София посмотрела в окно. В знойных серых тучах над Ист-Ривер виднелся
осколок синевы. "Все еще переменится, - зашептала она на ухо Чико. - Не
всегда будет так, как сейчас. Придет Иисус, и все изменится. В одно
мгновенье, когда ты меньше всего ожидаешь. Придет Он в белых одеждах,
Чико, и возложит на тебя руки свои. Он возложит руки свои на нас обоих, и
тогда, о, тогда мы взлетим над этим миром - высоко, так высоко... Ты
веришь мне?"
Чико не сводил с нее здорового глаза, а его ухмылка то появлялась, то
исчезала.
- Ибо обещано, - прошептала она. - Будет сотворено все новое. Всяк