"Рамон Майрата. Звездочет " - читать интересную книгу автора

Меня одну он бросил,
без паруса, без весел,
он злою смертью отнят.

С балкона дома невозможно различить берег моря, загороженный огромными
итальянскими судами. Церемония прощания с фашистским легионом, кажется,
никогда не закончится. Ее кульминацией должен был стать момент, когда
крестная мать войны, королева красоты Мартина Теллес, Мисс
Пуэрто-де-Санта-Мария-1939, итальянцами называемая Bocucha di Rosa, а
испанцами - Мисс Губки-бантиком, целует генерала Гамбарру, таким образом
символически прощаясь со всем экспедиционным войском разом. Но солдаты
требуют, чтобы она поцеловала всех и каждого из двенадцати тысяч легионеров
с тем же задором и пылом, что и генерала, и фалангисгская партийная шишка,
которого назначили произнести в этот момент заключительную речь, уже не
знает, что и сказать, потому что ритуал длится второй час. Ну не настолько
же крепка испано-итальянская дружба и не настолько же нежно братство двух
режимов!..
Население Кадиса, очень ослабленное голодом, давно уже перестало
аплодировать этим поцелуям, хотя поначалу приветствовало их с энтузиазмом:
по ним соскучились с той поры, как цензура стала вырезать их из фильмов.
Некоторые из пареньков, одетых, в подражание фашистской молодежи, в
униформу, уже попадали в обморок от усталости, и оркестрик их из корнетов и
барабанов сошел на какое-то несвязное бормотание. Кто-то кричит: "Так что
же, эти типы, мать их, никогда отсюда не уберутся?" Полиция хватает торговца
зеленью, не имеющего никакого отношения к подрывному выкрику. А тем временем
слышится ответ: "Пусть идут в задницу!" И до жителей Кадиса как бы вдруг
внезапно доходит, что партийные иерархи относятся к ним как к вещам, а не к
людям, созывают их для массовости на свои сборища, но нисколько не
интересуются ни их жизнью, ни отвратительным духом людского скопища в городе
без мыла, ни изможденностью их голодных тел. Жители Кадиса разворачиваются
почти как по команде и с необратимостью песка в песочных часах начинают
утекать с площади. Они выходят из игры и, разбредаясь по улицам города,
перестают вдруг быть толпой и снова превращаются в людей с именами, подчас -
с фамилиями, а в большинстве случаев - с прозвищами.
- Пока, Кала! Вижу, ты объелся.
- До свидания, Морда-пробка! Кладу на них с прибором!
- На-ко! А ведь среди них Пако Утюг.
- И что теперь? Меня от него уже тошнит, Мовилья. Он торчал передо мной
всю эту фараонскую церемонию.
- Более счастлив я был бы лишь в кровати.
На площади остаются терпеть этот поворотный исторический момент только
иерарх, несколько его партайгеноссе и официальные представители властей;
нескончаемый же хвост легионеров обвился вокруг Мисс
Пуэрто-де-Санта-Мария-1939, чтоб получить свою поцелуйную порцию.
Один генерал вдруг смеется, клацая челюстями. Иерарх прерывает свою
речь об испано-итальянских отношениях - он добрался уже до Рима эпохи
Адриана и испанского клана - и зыркает на него ненавидящим взглядом.
- Не будем портить праздник, генерал, - мычит иерарх и зажигает
сигарету, сложив руки ковшиком, как при ветре, хотя ветра нет: девять
теплоходов надежной стеной защищают площадь.