"Майра. Пророк " - читать интересную книгу автора

никогда - ни до, ни после этого, - больше не писал чистую лирику, поэтому
многие стихи из сборника до сих пор звучали для него непривычно - так, как
будто в них не хватало чего-то важного.
Межутов испугался, увидев книгу у Димы в руках. Ему было, в сущности,
все равно, понравились Диме его стихи или нет, и обсуждать их сейчас и здесь
совсем не хотелось. Тем более, что потом наверняка пришлось бы переходить к
Диминым творениям, что-то объяснять, высказывать свое мнение, которое
начинающему пророку точно бы не понравилось... К счастью, Дима почти сразу
убрал книжку: то ли почувствовал смятение собеседника, то ли и не собирался
о ней говорить, а просто упомянул к слову.
- Я все смотрел на вас тогда, на нашем сборище, и думал... Потом даже
хотел подойти и спросить, когда все закончилось. Вы там говорили, что талант
определяет всю жизнь человека... Скажите, а для вас лично писать стихи - это
жизненная необходимость?
Межутов подумал с минуту, оторопев. Потом честно признался:
- Нет.
- То есть, вы можете писать, а можете и не писать?
- Ну... вроде того.
- А ведь говорят: "Если можете не писать - не пишите"!
Александр пожал плечами. Он терпеть не мог эту расхожую фразу.
- Мало ли что говорят. Наступает какой-то момент в жизни, когда
чувствуешь, что так надо. Можно и не делать, конечно, но стоит попробовать.
Я всерьез начал писать только после армии, когда... возникла потребность
кое-что осмыслить. Другие способы не подходили.
Дима слушал невнимательно, поэтому Межутов даже засомневался в
собственных словах и замолчал.
- Понимаете, - вдруг сказал парень, - Римма Львовна меня хвалит, а я-то
вижу: в моих стихах все не так, как мне нужно. И я уже много раз решал, что
брошу писать, но получается примерно как с курением - клянешься, что больше
никогда, а рука сама тянется к пачке. Как вы думаете, поэзия - это болезнь
или естественная потребность вроде дыхания? Может, это лечится как-то? Не
помру же я, в самом деле, если вдруг перестану марать бумагу?
Александр поймал себя на том, что начинает проникаться к Диме
симпатией. Сам он уже не мог рассуждать на подобные темы так вольно, как
раньше - мешало что-то шершавое, болезненное, выросшее в душе за последний
год почти непрерывных внутренних терзаний, как невидимая опухоль или нарыв.
Но Димины сомнения были чем-то похожи на его собственные, так что ему даже
почудилось какая-то близость между их душами. Пусть дальнее, но родство.
- Дыхание - это очень романтично, конечно. Есть ведь и другие
"естественные потребности", не менее насущные. Почему бы с ними не сравнить?
Он думал, что Дима обидится, но тот охотно рассмеялся шутке.
- А какая разница?
- Что значит "какая"? Можно писать стихи так же, как дышать, а можно -
так же, как в уборную ходить. По-моему, разница ощутимая.
- Ну... наверное, да. Здесь я, похоже, не додумал.
"Знал бы ты, сколько тебе еще предстоит "додумывать!" - пронеслась
тоскливая мысль в голове у Александра. Он продолжал, сам не замечая, как
увлекается:
- Если пишут не все - значит, эта потребность не так уж естественна.
Если даже те, кто пишет, могут и не писать, то, возможно, она - вообще