"Майра. Оливия и Смерть " - читать интересную книгу автора

сюртуки высших чиновников сверкали пуговицами, соперничая с блеском моноклей
и пенсне. В полумраке лож изредка вспыхивали крылья вееров и желтоватые
блики эполет. Ложа герцогов Э. была еще пуста.
За опущенным занавесом Гунтер Лоффт, пытаясь молиться, неизменно
соскальзывал на первые строчки арии Оливии:
- В саду Господнем роз не счесть,
Блистающих красой...
Актеры и певцы скрывались в гримерных, две девицы, помогавшие
костюмеру, носились взад-вперед с булавками и какими-то блестящими мелочами.
Они то и дело путались под ногами работников, поминутно передвигавших
бутафорский фонтан в поисках мелового крестика, который Гунтер нарисовал для
них на полу утром. Патрик украдкой наблюдал за публикой. В воздухе над залом
гудела взбудораженность, похожая на копящийся мощный электрический заряд.
- Они пришли сюда ради скандала, - негромко сказал поэт Лоффту.
Тот в ответ вымученно улыбнулся.
- Они его получат. Наша великолепная примадонна Эрнестина наверняка
постаралась полить Магду особенно черной грязью. На Тео, скорее всего,
прилеплен ярлык идиота, полностью находящегося под каблуком у жены. Ты -
избалованный любимчик герцога, который возомнил о себе непонятно что. Я -
зарвавшийся музыкантишка со склонностью к эпатажу... Про твоего
друга-иностранца я вообще лучше промолчу. Словом, всем сестрам по серьгам.
Боже, зачем я связался с тобой? Зачем взялся вдохнуть жизнь в твои
вызывающие, макабрические стишки?
- Вызывающие? - возмутился Патрик. - И это говоришь мне ты, взявшийся
ставить оперу на родном языке, в то время как весь мир поет только
по-итальянски? Ты, который не стал делить представление на два действия, как
положено, чтобы не дать публике отвести душу болтовней! Пожинай теперь плоды
своего безумства, самоуверенный нахал!
Музыкант набрал в грудь воздуха для достойного ответа, но в этот миг за
плотной и одновременно зыбкой стеной занавеса пронесся всеобщий вздох, а
потом воцарилось почти полное молчание.
- Оттон прибыл, - сказал Патрик, невольно переходя на шепот. - Пора
начинать.
Гунтер закрыл глаза, губы его быстро и беззвучно зашевелились, затем он
в серцах сплюнул и, резко повернувшись, побежал туда, откуда была видна
оркестровая яма. Дирижер, чья вытянутая морщинистая шея приводила на ум
мысль о пожилой черепахе, выжидательно посмотрел на него. Гунтер кивнул.
Старик поднялся на сцену и встал перед переполненным залом,
невозмутимый и древний, как ископаемый реликт. Он степенно приветствовал
публику, ухитрившись сделать это так, что его спина осталась почти
совершенно прямой, потом повернулся лицом к ложе, где сидел герцог в
окружении своей семьи, и согнулся в низком поклоне. Оттон с милостивой
улыбкой взмахнул рукой. Дирижер поклонился снова и неторопливо спустился к
своему оркестру. Среди мертвой тишины зазвучала увертюра.
Зал чуть заметно перешептывался, вслушиваясь в незнакомую мелодию.
Патрику показалось, что тема Оливии звучит сегодня особенно нежно, а когда с
ней рядом возникла мелодия Смерти, у поэта на глаза навернулись слезы.
Партия Бертрама казалась неуместно наивной и беззаботной, и одновременно
непонятным образом гармонировала с двумя первыми. Когда в конце, разверзая
небеса, мощно и призывно зазвучал рай, Патрик вдруг понял, что все будет