"Майра. Ген Истины " - читать интересную книгу автора

- Приготовься к выходу. Народу здесь немного, поэтому нужно сразу же
затеряться, исчезнуть. Неподалеку есть маленькая церквушка Святого Марка.
Заглянем туда ненадолго, мне надо сориентироваться.
- Сколько у нас осталось?
- Час и сорок три минуты. Вон уже виден госпиталь. Автоматику в машине
отключать не будем - лишняя возня. Запирать дверь - тоже. Тем более, что
даме действительно может понадобиться помощь.
- Ты уверен, что она жива?
Алсвейг кинул на женщину быстрый взгляд.
- Скорее всего, да. Конечно, может сказаться шок... Надеюсь, с сердцем
у нее все в порядке. Выходим!
Он мягко затормозил перед распахнутыми воротами, за которыми Гудерлинк
успел разглядеть большое, по виду старинное здание. Ему не удалось больше
оглянуться на женщину. Приятели выскользнули из кара и двинулись вдоль по
улице, быстро, насколько могли себе позволить, чтобы не привлекать лишнего
внимания. Внезапно Алсвейг потянул писателя куда-то вправо.
Между домами обнаружился узкий кривой проулок, крыши над ним сходились
далеко вверху, и поэтому здесь стояли вечные сумерки и неприятно пахло
сыростью. Все окна, выходившие сюда, были закрыты жалюзями или плотно
занавешены. Прохожих до самого конца проулка так и не обнаружилось. Зато
друзья попали на другую улицу, где было множество людей и машин, а миновав
ее, снова углубились во дворы и наконец остановились перед крошечной
церквушкой - смесью поздней готики и барокко, - красивой, но выглядевшей
сиротливо, как будто ее очень редко посещали и очень давно не ремонтировали.
Барельеф над входом изображал льва, стоящего на задних лапах, а в передних
держащего книгу. На высоте в два человеческих роста всю часовню огибал
бордюр, на котором неестественно худые силуэты людей перемежались
диковинными растениями и фигурами каких-то крылатых уродцев.
Внутри было тихо, гулко и пустынно. Сквозь круглую розу витража на пол,
к подножию мраморного Распятия, сочились скудные разноцветные лучи.
Деревянные скамьи выглядели теплыми, но слегка запыленными, хотя, может
быть, причина заключалась в рассеянном, каком-то призрачном свете. После
мертвого Штутгарта, гонки по автостраде и суетливых римских улиц это было
похоже на попадание в какой-то отдельный, крошечный, замкнутый мир тишины и
относительного покоя.
Алсвейг молился, встав на колени и прижавшись лбом к прохладному
мрамору. Писатель присел на одну из скамей, пользуясь этой короткой мирной
передышкой, чтобы наконец привести в порядок свои чувства и мысли. Так
прошло минут десять, хотя казалось, что гораздо больше, потому что время
здесь текло медленно и вязко, как патока.
Журналист встал и направился к Гудерлинку. Выглядел он, как теперь
рассмотрел писатель, ужасно, не столько из-за бледности и темных кругов под
глазами, сколько из-за заметно прибавившейся в волосах седины и какой-то
зловещей жесткости в выражении лица. Гудерлинку подумалось, что испытания
последних суток иссушили тело его друга, и сквозь человеческую плоть вдруг
проступил какой-то безжалостный, стальной каркас, о существовании которого
Алсвейг, может, раньше и сам не подозревал.
- Вот что мы сделаем, - заговорил журналист. - Наивно надеяться, что
при той охране, которую обеспечил себе Ватикан, нам удастся проникнуть туда
незамеченными. Поэтому...