"Майра. Ген Истины " - читать интересную книгу автора

страстей и собственной цивилизации, Томаш, пора назвать это состояние
правильным словом. И, что самое печальное, нам давно уже нравится быть
рабами! Нас так усердно убеждали в необходимости и полной безопасности
электронного контроля, что сейчас людям потребуются веские причины, чтобы
отказаться от него. К тому же, детям без чипов еще надо будет вырасти, а
времени уже почти не осталось. И не осталось того, что помогло бы им вырасти
лучшими людьми, чем мы: мир сейчас до безумия искажен.
- И те, кто гонится за нами, тоже подчиняются этим странным "ничьим"
приказам?
- Лично они - скорее всего, нет. Но если проследить цепочку до конца,
то конец ее наверняка окажется оборванным. Прямо или косвенно, сознательно
или неосознанно, но они служат нечеловеческим силам, и эти силы далеки от
добра.
Гудерлинк устало потер лоб.
- Франк, ты уверен, что не пересказываешь мне сюжет какого-нибудь
фантастического романа? Например, моего собственного?
- Уверен. Хотя, учитывая твою фантазию, ты действительно мог бы
накропать что-нибудь подобное.
- Как ты добрался до этой информации?
- Видишь ли, поначалу нас, конечно, гнобили. Не уничтожали физически,
но во всем ограничивали. Мне несколько раз приходилось бросать работу, когда
обнаруживалось, что я "невосприимчив"...
- У тебя в роду были священники? - удивился Гудерлинк.
- Вроде того, - уклончиво отозвался Алсвейг. - Когда же открылось это
дело с "ничьими" командами, нашлись те, кто, наоборот, стал привлекать нас к
исследованиям. Это, впрочем, был очень недолгий период. Я занимался военными
катастрофами - не только в качестве журналиста, как ты догадываешься. То,
что я увидел, во-многом, и привело меня в Орден Чаши... Скоро разветвление
линии, поезд здесь сбавляет ход. Если ты мне веришь, Томаш, после всего, что
я тебе рассказал, дай правую руку. Не так, ладонью вверх.
Гудерлинк послушался, стараясь, чтобы Алсвейг не заметил его колебания.
Журналист быстро вынул из внутреннего кармана какой-то крошечный прибор,
провел им над ладонью писателя. Тот ощутил слабое покалывание разрядов.
- Что ты делаешь?
- "Убиваю" твой электронный маяк. Это хоть немного обезопасит нас
обоих.
- Франк, а ты не боишься, что, доверившись мне, ставишь себя под
угрозу? Я-то ведь не из "невосприимчивых".
- Почему ты так думаешь? Только потому что тебя до сих пор не доставали
проблемы? Поверь мне, уж это-то никогда не поздно... Ага, подъезжаем к
развилке. Сейчас сделаем вот что: я вскрою двери, а ты прыгнешь на свет,
против движения поезда. Я уже когда-то пробовал. Все получится. Как
перестанешь кувыркаться после падения, отползай под насыпь и жди меня. Ну, с
Богом!
Алсвейг рывком поставил замешкавшегося друга на ноги и подтолкнул к
двери, другой рукой вынимая оружие. На блестящей поверхности табло в
последний раз мелькнули неподвижные фигуры двоих других пассажиров. Брат и
сестра оставались бесстрастными, так что непонятно было, пугает их
происходящее или они равнодушны уже ко всему на свете. Казалось, это были не
люди, а электронные манекены, у которых что-то внутри испортилось. Праттер