"Сергей Майоров. Последний долг" - читать интересную книгу автора

- Что ж вы так, Вячеслав Иваныч? Нас всегда ругаете за веселье, а сами
вон как разошлись!
Ответа Славки я не слышал. Сквозь дебри веревок с бельем и велосипедов
я продрался к входной двери, со скрежетом провернул головку французского
замка и вывалился на площадку, рванув подкладку пальто о гвоздь.
- До свиданья, советник, - крикнул я, прыгая вниз по ступенькам.
В ответ Силантьев мне ничего не сказал.
Я выскочил на улицу и пошел к дому, не обращая внимания на бьющий в
лицо и за шиворот снег. Последние слова Силантьева были самыми важными во
всем разговоре. Объяснения им я не находил. Не мог же он знать о моей беседе
с Красильниковым. Или все-таки знал и потому так странно реагировал на
вопрос о нем?
Подходя к дому, я услышал приглушенные крики и ругань, доносившиеся с
пустыря неподалеку.
Там часто случались нападения на припозднившихся одиноких прохожих.
Я замедлил шаг, пытаясь разобрать, что там происходит. Сквозь бьющую в
лицо снежную крупу проступили очертания нескольких фигур. Вроде бы кого-то
били. Я повернулся и направился к дому.
В квартире я все-таки подошел к телефону, набрал 02 и поспешил бросить
трубку раньше, чем спросили мою фамилию.
Через пять минут мимо дома прополз заснеженный "луноход". Я посмотрел
ему вслед и отправился чистить зубы.
Уже в кровати я вспомнил, что пропустил очередной вечерний звонок
Натальи, пока ругался с Силантьевым, и даже обрадовался. Разговаривать с ней
мне совсем не хотелось. Раньше ее привычка звонить мне, расспрашивать о
прошедшем дне и желать спокойной ночи казалась мне милой и естественной.
Сейчас я впервые почувствовал, что меня это раздражает.

2

На следующее утро я лежал в кровати и вертел перед глазами визитку
Красильникова. Решение было принято, и теперь я пытался представить, что
меня ожидает. Какихлибо опасений я, сколько ни прислушивался к внутреннему
голосу, не чувствовал. Наоборот, сделав выбор, я испытал облегчение. Мне
казалось, что теперь моя жизнь наконец наладится. Я не сомневался, что легко
пройду испытательный срок и быстро добьюсь успеха.
Родители еще в детстве учили меня, что каждый человек - личность, у
каждого своя судьба и своя дорога. Они старались выявить мои таланты.
Фамилия, имя и отчество доставляли мне массу хлопот, особенно в школе. Чтобы
избежать насмешек, я стремился быть всюду первым, и мне это удавалось.
Постепенно я проникся сознанием собственной исключительности, хотя никаких
особых дарований у меня так и не открылось. К восемнадцати годам я еще не
смог определиться, что же привлекает меня больше всего. В то время в городе,
как грибы после дождя, открывались секции вышедшего из подполья у-шу.
Накинувшись на тренировки, я с треском провалил экзамены в строительный
институт, куда меня прочили родители, и ушел в армию.
Последующие два года стали первым серьезным жизненным испытанием. Моя
индивидуальность была никому не нужна. Наоборот, казалось, все создано,
чтобы подравнять меня и сделать таким, как все. Я приспособился, а вскоре
после демобилизации снова надел погоны, - видимо, в очередной раз желая