"Ролло Мэй. Любовь и воля " - читать интересную книгу автора

И мания эта не является чисто американской. По другую сторону океана,
например в Англии, "в бой ринулись все - от приходских священников до
биологов". В толковой передовице лондонской газеты The Times Literary
Supplement говорится о "настоящем извержении "пост-Кинсианского"
утилитаризма и "пост-Чаттерлеевской" морали. Откройте любую газету, в любой
день (особенно в воскресенье), и вы почти наверняка найдете там откровения
какого-нибудь умника о его взглядах на противозачаточные средства, аборты,
супружеские измены, непристойные публикации, добровольные гомосексуальные
связи между взрослыми людьми или (за неимением мнения по вышеуказанным
вопросам) о нравственных установках современной молодежи".2

Отчасти в результате этой радикальной перемены многие современные
терапевты редко имеют дело с пациентами, у которых, как у истерических
пациентов Фрейда начала века, присутствуют симптомы подавления секса.
Собственно, люди, которые обращаются к нам за помощью, являются полной
противоположностью пациентам Фрейда: очень много говорят о сексе, отличаются
большой половой активностью и не испытывают практически никаких нравственных
сомнений на счет того, что заниматься любовью нужно когда угодно и с каким
угодно количеством партнеров. На что жалуются наши пациенты, так это на
отсутствие чувств и страстей. "Любопытным аспектом фермента этих жарких
споров является то, что эмансипация, похоже, никому не доставляет никакого
удовольствия".3 Так много секса - и так мало смысла и даже просто радости в
нем!

Если люди викторианской эпохи не хотели, чтобы кто-нибудь знал о том,
что секс их волнует, то мы такой скромности стыдимся. Если бы вы в начале
века назвали какую-нибудь даму "сексуальной", то она восприняла бы это, как
оскорбление; теперь она считает это комплиментом и в награду обращает на вас
благосклонное внимание. Проблемами наших пациентов часто являются
фригидность и импотенция, но мы с удивлением и грустью замечаем как отчаянно
они пытаются скрыть от всех отсутствие у них половых ощущений. Воспитанный
мужчина или воспитанная женщина викторианской эпохи чувствовали себя
виновато, если получали удовольствие от секса; мы же чувствуем себя
виновато, если удовольствия не получаем.

Итак, один из парадоксов заключается в том, что просвещение не решило
половых проблем нашей цивилизации. Разумеется, просвещение принесло свои
положительные плоды, в основном, в плане упрочения свободы индивида.
Большинство внешних проблем решено: "знания" о сексе можно приобрести в
любом книжном магазине, противозачаточные средства продаются повсюду, за
исключением Бостона, где по-прежнему верят в то, что секс, как сказала в
свою брачную ночь одна английская графиня, "слишком хорош для простолюдина".
Пары могут без стеснения и ощущения вины обсуждать свои половые отношения и
пытаться прийти ко взаимному удовлетворению в сексе и придать ему больший
смысл. Чувство вины перед окружающими и обществом ослабло, и глупец тот, кто
этому не порадуется.

Но внутреннее ощущение вины и беспокойства только усилилось. И в
определенном смысле с ним труднее справиться, оно острее и тягостнее для