"Ролло Мэй. Любовь и воля " - читать интересную книгу автора

не самой главной нашей заботой, взвалив на него бремя всех остальных форм
любви. Хотя Фрейд в значительной степени преувеличивал значение сексуальных
феноменов как таковых, - здесь он был всего лишь глашатаем борьбы тезиса и
антитезиса современной истории - половое влечение, тем не менее, является
основой стремления расы к продлению своего существования и, разумеется,
имеет то значение, о котором говорил Фрейд, но не настолько большое. Какой
бы банальностью ни обернулся секс в наших книгах и пьесах, как бы мы ни
защищались от его силы с помощью цинизма и хладнокровия, половое влечение
готово в любой момент захватить нас врасплох и доказать, что оно по-прежнему
остается mysterium tremendum.*

* Ужасная тайна (лат.).

Но стоит нам только взглянуть на отношения между сексом и любовью в
наше время, как мы немедленно оказываемся в водовороте противоречий. А
потому давайте определим наши ориентиры, начав с короткого
феноменологического очерка странных парадоксов, которые окружают секс в
нашем обществе.

Страсти вокруг секса

Во времена королевы Виктории, когда отрицание половых импульсов, чувств
и желаний считалось хорошим тоном и в приличном обществе никто и не упоминал
о сексе, всю эту тему окружала атмосфера священного отвращения. Мужчины и
женщины общались друг с другом так, словно ни у тех, ни у других половых
органов просто нет. Уильям Джемс, который вне всякого сомнения был
первопроходцем, человеком, во многом опередившим свое время, относился к
сексу с вежливой брезгливостью, столь характерной для начала века. В его
двухтомном эпохальном труде Принципы психологии сексу посвящена только одна
страница, в конце которой он добавляет: "Обсуждать эти подробности несколько
неприятно...".1 Но верность прозвучавшего за столетие до викторианской эпохи
предупреждения Уильяма Блейка, который заявил, что "тот, кто хочет, но не
действует, подобен тому, кто носит в себе бациллы чумы", была впоследствии
неоднократно доказана психотерапевтами. Фрейд - викторианец, решившийся
заинтересоваться сексом, - был прав в своем описании целого клубка
невротических симптомов, которые являлись результатом отсечения такой
жизненно важной части человеческого тела и сознания.

Затем, в двадцатые годы, буквально в одночасье все совершенно
изменилось. Знаменем либеральных кругов стало убеждение, что противоположная
подавлению позиция - а именно: половое воспитание, свобода слова в области
секса и открытое выражение своих половых эмоций - должна оказать
благотворное воздействие и является единственно возможной для просвещенного
человека. За удивительно короткий срок после окончания Первой мировой войны
мы перестали вести себя так, словно секса вообще нет, и принялись только о
нем и говорить. Мы стали уделять сексу больше внимания, чем любое другое
общество со времен Древнего Рима, а некоторые ученые даже полагают, что мы
озабочены сексом больше, чем все существовавшие в истории цивилизации. Если
бы сегодня на Таймс-Сквер приземлился пришелец с Марса, то кроме как о сексе
нам не о чем было бы с ним поговорить.