"Ролло Мэй. Открытие бытия (очерки экзистенциальной психологии) " - читать интересную книгу автора

Изолированность также имела место в философии и психологии. Когда Кьеркегор
так неистово боролся с возведением на престол бессодержательных абстрактных
объяснений и призывал к Возвращению к реальности, он отнюдь не
донкихотствовал. Будучи представителем викторианской эпохи, он воспринимал
себя разделенным на сегменты: разум, воля и эмоции. Подобное разделение с
его точки зрения было правильным. Его разум должен был говорить ему, что
делать; воле следовало предоставить для этого возможность; эмоции же могли
служить преимущественно источником навязчивых импульсов, строго
упорядоченных в эпоху викторианских нравов. А эмоции, связанные с сексом и
враждебностью, способные действительно нарушить это строгое разделение,
должны были полностью вытесняться или заканчиваться оргиями или кутежами
где-нибудь в Богемии - с тем, чтобы человек, подобно механизму в паровой
машине, выпускал излишнее давление и мог работать более эффективно,
вернувшись на свое рабочее место в понедельник утром. Такой тип человека
однозначно связывает сильное напряжение с "рациональностью". По самому
определению иррациональность для него означает что-то, о чем не следует
говорить или думать. Вытеснение или изоляция у представителя викторианской
эпохи - есть нечто, о чем не следует, запретно думать! - было непременным
условием стабильности в данной культуре. Шехтель (Schachtel) обращает
внимание на то, что представителю викторианской культуры было настолько
необходимо убедить себя в своей рациональности, что он вообще отрицал тот
факт, что когда-то был ребенком, что ему была свойственна детская
иррациональность и отсутствие контроля; таким образом, налицо сильный разрыв
между взрослым и ребенком, что было краеугольным камнем в исследованиях
Фрейда.2

Подобное обособление шло рука об руку с развивающимся индустриализмом
(причина и следствие здесь перемешаны). Человек, который может разводить в
разные стороны различные составляющие своей жизни, каждый день заводит часы
в одно и то же время, действует всегда предсказуемо, никогда не испытывает
иррациональных влечений или потребности создать поэтические образы;
манипулирует собою гак же, как он бы манипулировал настоящей машиной,
нажимая на определенные рычаги, - этот человек является самым эффективным
работником не только на уровне сборки, но даже на многих более высоких
уровнях производства. Маркс и Ницше отметили очень простой вывод, состоявший
в следующем. Утверждение ценности человека в индустриальном обществе связано
с накоплением денег, отделенных от реального продукта, сделанного его
руками. Успех индустриальной системы сказывается на человеке одновременно
лишением индивидуальности и дегуманизацией в его взаимоотношениях как с
другими, так и с самим собой.

Именно против этих бесчеловечных, тенденций превращения, человека в
машину, придания ему подобия самой индустриальной системе, на которую он
работал, так решительно боролись первые экзистенциалисты. И они сознавали,
что самая серьезная угроза заключалась в том, что разум, ставший еще одним
механизмом, приведет к истощению жизненных сил человека и его устойчивости.
Они предсказывали, что разум начинает редуцироваться до некоего нового вида
техники.

Ученые в наши дни зачастую не отдают себе отчета в том, что