"С.В.Максимов. Крылатые слова" - читать интересную книгу автора

успеха - подсмеивались: "он за семь верст ходил есть киселя", этого самого
дешевого кушанья, которым, однако, по пословичной же примете, никто, кроме
баб, досыта не наедается. Сильный человек обязан ходить на семерых, а иначе
его и богатырем не назовут. Не назовут виноватого преступником, а зовут
несчастным, признаваяв нем жертву обстоятельств падшего брата, и
преступление его называют бедою. Поэтому всякий мелкий проступок относится к
беде и называется этим именем (бедниться значит жаловаться в обиде). Отсюда
и распространенная поговорка, снова понуждавшаяся в цифре семь: "семь бед -
один ответ". Ханжам советует высокая народная мудрость, в согласие с
Христовым учением: "не строй семь церквей - пристрой семь детей", когда
такие явные суеверы намереваются фарисейски тщеславно замаливать тяжкие
старые грехи сооружением храмов с золочеными иконостасами и громкими
колокольными звонами, и т. д. Впрочем, если подводить полный счет всем
случаям, где придается мистическое значение цифре "седм", можно и конца не
найти.


ДЕСЯТАЯ ВИНА

Современный и общеупотребительный счет десятками во всяком случае
позднейшего приспособления на практике. Едва ли не с прошлого века стали
"брать десятого" из бунтовавших скопищ, в которых все были виноваты, но
каждый взятый отдельно не имел самостоятельного значения. В плотно
сплоченном заговоре невозможно отыскать зачинщиков или подстрекателей, да и
лень было производить это, имея перед глазами ясно определенный практический
образец. Считали с первого головного из расставленных в строй и оцепленных,
и выводили из круга следующего за девятым. Его и в солдаты брили на
барабане, и кнутом били на кобыле, и плетьми стегали, и батожьем-палками
колотили, как указывал закон или приказ укротителя. Отсюда и приговор и
поговорка: "десятая вина виновата", хотя для домашнего обихода давно
практиковалось правило: "десятью отмеряй, однову отрежь".


СЕМЬ ПЯТНИЦ 1)

1) Предлагаемому толкованию один из рецензентов, разбиравших эту книгу
(в первом ее издании) авторитетно предлагает свое, как бесспорную поправку.
По его мнению оказывается, что потому семь пятниц на неделе, что некогда в
Москве на Красной площади вдоль Кремлевской стены стояло 15 церквей и между
ними большинство пятницких (все ли семь?). Коренной москвич, приглядевшийся
ко множеству церквей, в праве придти в изумление, как могло уместиться
столько зданий, хотя бы и малого размера, на таком сравнительно небольшом
пространстве (от Никольских ворот до Спасских)? Удивившись, любой москвич,
привыкший ко всяким своим диковинкам, в роде незвонившего колокола,
нестрелявшей пушки, обязательно спросит: для чего и кому понадобилась эта
диковинная церковная выставка узеньких, стена об стену, на подобие
гостинодворских шкапчиков, деревянных зданий. Не для соревнования же или
соперничества в раздаче даров благодати скучнились шеренгой молитвенные
здания, хотя бы даже и случайно скопившиеся на одном месте? Да и сколько
между ними было пятницких храмов, автором не указано, - неужели так-таки в