"С.В.Максимов. Крылатые слова" - читать интересную книгу автора

В четвертом часу доложили митрополиту, что все собрались. Входит
митрополит. В храме уже полумрак. Перед царскими вратами в приделе Лазаря
стоит аналой, и перед ним теплится единственная свеча. Иеромонах, приняв
благословение владыки, начинает мерное чтение псалтыря. Прочитав кафизму, он
останавливается, чтобы перевести дух, а с укрытого мраком Фавора раздается
звучный голос Платона:
- Усердно ли вы молитесь?
- Усердно, владыко.
- Все ли вы молитесь?
- Все молимся, владыко.
- И вор молится?
- И я молюсь.
Под сильным впечатлением окружающего и отрешившись мысленно от
житейского, вор невольно проговорился. Вором оказался кучер митрополита.
Запираться было нельзя, и он указал место в овраге, где спрятаны были
хомуты".


ВОРА ВЫДАЛА РЕЧЬ

После указанных случаев, конечно, нет надобности прибегать к объяснению
однородного и прямо-таки из них вытекающего пословичного выражения "вора
выдала речь". Однако не могу удержаться, к слову и поспопутью, чтобы не
передать народной легенды, выслушанной мною в тех же местах, где сотворил
свое чудо лесничий, - сказание о бродячем попе и встречном угоднике. Не мог
рассказчик с точностью определить подлинное имя святого, но толковал:
- Ссылаются иные на Миколу угодника, что наши приморские и водяные
места "порато" полюбил: "от Холмогор до Колы тридцать три Николы" -
сказывают в народе, а говорят, - их больше.
- Здешние старухи, "однако", думают на батюшку Иова Праведного, что
видел ты могилку в Ущелье - селе. Там его Литва убила, "честную его главу
отсекоша". А он, угодник Божий, как охранял свою матушку-церкву!..
Затем, следовали тому доказательства в настоящей легенде, которую я
записал там, на реке Мезени, и теперь о ней кстати вспомнил.


ПОПОВСКИЕ ГЛАЗА

Вспоминаются на реке Мезени почернелые от времени церкви; вспоминается
и этот бедный примезенский, пинежский и кеврольский народ, которому и свою
избу вычинять очень трудно и некогда: все в отлучках за промыслами и за
ячменным хлебцем вдали, где-нибудь на море.
При такой-то церкви жил и тот поп, о котором сохраняется в тамошнем
народе живая память. Жил он, конечно, на погосте: на высокой и красивой
горке, - далеко кругом видно. "Звону много, а хлеба на погосте ни горсти".
На погостах, как известно, крестьяне не селятся иначе, как на вечные
времена до второго Христова пришествия. Их кладут около церкви в гробах, а
живут в трех-четырех избах только церковники: поп-батюшка с многочисленным
семейством и работницей, да кое-где дьякон, да два дьячка, если не считать
на иной случай старого и безголосого, доживаюшаго свой век "на пономарской