"С.В.Максимов. Крылатые слова" - читать интересную книгу автора

улик и доказательств никаких в руках не имел, он согласился "пройти под
колоколами". Обычно сделали ему сначала увещание в церкви, и он потом
присягал на кресте и евангелии при колокольном звоне вовсе и среди
всенародного множества, которое едва не разрушило церковные стены. Шел он
туда посреди живой стены народа с непокрытой головой, но вышел (как и всегда
во всех таких случаях) неоправленным: люди таким крайним и резким случаям
опасаются верить. Они внутренно убеждены, что "Бог очистительной присяги не
принимает". Она остается лишь в виде добровольной сделки ответчика со своею
совестью, да приканчивает дело с наследниками или вообще с обвинителями; не
добившимися удовлетворения иными способами.
Московский купец, среди белого дня, на виду всей Ножевой лиши Гостиного
двора, наполненной праздными зубоскалами и несомненными остряками, - купец,
прогулявшийся по Красной площади под колоколами Василия Блаженного и
Казанской, считался человеком отпетым: на него указывали пальцами. Жил он
точно на том свете, всеми покинутый и презираемый. Вообще этот способ
очистительной присяги признавался самым неудобным и тяжелым, пригодным на
крайние случаи и породившим поговорку: "Горе идущему, горе и ведущему".
"Хоть при колокольном звоне под присягу пойду" - осталось теперь в виде,
божбы или клятвы необязательной к исполнению и однородной с подобными:
"лопни утроба (глаза); хоть голову на плаху; даю руку на отсечение; иссуши
меня, Господи, до макового зернушка; сквозь землю в тартарары провалиться; с
места не встать; детей не видать; всему высохнуть; первым куском подавиться,
ослепнуть; оглохнуть; коли вру, так дай Бог хоть печкой подавиться", и т. д.


НА ВОРЕ ШАПКА ГОРИТ

Рассказ довольно простой для объяснения и к тому же весьма известный.
Кто его успел забыть, тем напомню.
Украл что-то вор тихо и незаметно и, конечно, скрыл все концы в воду.
Искали и обыскивали - ничего не нашли. Думалось на кого-нибудь из своих
близких. К кому же обратиться за советом и помощью, как не к знахарю? И не
знаясь с бесом, он, как колдун, умеет отгадывать.
Знахарь повел пострадавших на базар, куда обыкновенно все собираются.
Там толпятся кучей и толкуют о неслыханном в тех местах худом деле: все о
том же воровстве.
В толпу эту знахарь и крикнул:
- Поглядите-ко, православные: на воре-то шапка горит!
Не успели прослушать и опомниться от зловещего окрика, как вор уже и
схватился за голову.
Дальнейшего объяснения не требуется, но два однородные рассказа
просятся под перо. В видах же полноты и надлежащей точности обязан я
напомнить о существовании однородных анекдотов - из восточных азиатских
нравов (например, один записан в каком-то даже учебнике для переводов с
русского под мудрено-длинным заголовком "Верблюдовожатый"). Тем не менее два
представляемые мною - коренные русские.
Посланный министерством государственных имуществ лесничий (по фамилии,
сколько помнится мне, Боровский) описывал леса Печорского края и бродил по
ним, тщетно разыскивая цельные лиственничные рощи, - ходил, конечно, с
астролябией и со съестными запасами. За ним бродила целая партия рабочих -