"С.В.Максимов. Неведомая сила " - читать интересную книгу автора

более сажен вышиною, в несколько десяток верст протяжения и в сотню сажен
поперечника. И не в пожар костры эти могут привести ночного путника в
содрогание, представляя нередко самые фантастические образы фосфорическим
светом своим, но в это время они просто ужасны".

Этот лесной пожар (того же 1839 года), охвативший девять уездов двух
смежных губерний (Костромской и Нижегородской), начавшийся 29 июля, потух
лишь 5 сентября, когда выпал глубокий снег. В некоторых местностях удалось
ослабить свирепость огня, а в иных и вовсе остановить яростный напор его
искусственными мерами: зажигали "встречный пожар" из заранее приготовленного
горючего материала, сваленного около проездных дорог и нарочно вырытых
канав. Их оберегали рабочие, вооруженные метелками из свеженарубленных
длинных березок.[3] Ползучий огонек в подготовленных небольших кострах из
сухого моха, лапок и шишек, сначала бессилен, но затем начинает шириться
против ветра и ползет навстречу коренному пожару. На пути своем намеренно
вызванное пламя уничтожает все то, что могло бы служить пищею грозно
наступающему врагу. "По мере расширения своего (говорит один из очевидцев,
принимавших участие в тушении пожара в Заволжских лесных чащобах
Макарьевского уезда (Нижегор. губ.)) и по мере согревания атмосферы,
искусственный огонь становится сильнее и сильнее. Пройдя несколько десятков
сажен, он сам уже делается пожаром и стремится все быстрее и быстрее
навстречу противнику, несмотря на противодействие ветра, который лишь
определяет направление отрываемых горящих лап и путь коренного пожара,
идущего по свежим, не отожженным местам. Ветер, вызванный движением пожара,
не может помешать медленному расширению встречного пламени, ползущего с
травки на травку, и только лишь замедляет его в наступательном действии.
Наконец, искусственный пожар вступает в палящую огнедышащую атмосферу
гонимого ветром настоящего пожара и яростно бросается навстречу ему. Бой по
всей линии оглашает окрестность, по мере скопления противных сил. Эти
мгновения бывают торжественны! Тут чудятся и артиллерийские залпы, и взрывы,
и пламенные зубчатые строи лесных великанов, напирающих друг на друга и
борющихся всеми крутимыми жаром, переплетенными своими ветвями. Пламя
вздымается стена на стену и, при страшных порывах, проявляет
мгновенно-исчезающие смерчи или столбы клубящегося огня, винтом
взвивающегося к небу. После этой общей схватки, где рухнул не один величавый
титан, презиравший ярость всех ураганов, - все затихает. Пламя садится, и
смрад, не сжигаемый им, покрывает окрестность, чадит, ест глаза и стелется
низом во мраке: одни необъятные груды ветроломных костров долго пламенеют
еще в смрадном чаду и от времени до времени садясь и рушась, извергают
миллионы искр, исполинскими фейерверочными снопами рассыпающихся над
пожарищем. Картина из грозно-величественной делается грустною, тяжелою и
печальною, как после битвы. В особенности грустны, тяжелы и печальны
последствия таких роковых явлений, когда им предшествует засуха, и
сопровождает их подъем из болот вредных испарений, от которых начинаются
падежи скота, и повальные болезни на людях. В таких случаях суеверные
пророчества о новых предстоящих бедствиях обыкновенно усиливают сердечную
тоску и душевные тревоги среди обездоленных и угнетенных.

Естественно, что под влиянием подобных устрашительных явлений природы
мог свободно укрепиться культ почитания огня; этот культ выразился у славян