"С.В.Максимов. Куль хлеба и его похождения " - читать интересную книгу автора

уступают только вяземским, которые привозят сюда, но чаще выпекают здесь на
тот же манер и с таким же безграмотным надписаннем - коврышка вяземска;
городецкие испечены на меду и сохраняются долго.
Повернувши с Волги на Москву, у Троицы Сергия, подле монастырских стен
в балаганах круглый год угощают блинами, о которых знает также вся
богомольная Россия. Мимо московских калачей мы в одну сторону можем попасть
через пряничную Вязьму на Смоленск, прославившийся крупой, и на Калугу, где
знаменито тесто, то есть та же мука, густо замешенная на воде и соложеная, -
тесто сладкое, тягучее, которое, говорят, меряют аршинами и в котором
смоляки будто бы целого козла утопили. В другую сторону попадаем мы на
Рязань, про которую говорят, что там блинами острог конопатили. Рязанцам
велено было проконопатить мохом деревянную их крепость, они все ленились,
откладывали дело. Подошла масленица, их приструнили; моху не запасено, а
блинов сколько хочешь; они и проконопатили свою крепость блинами.
Калуга и Рязань привели нас в ту сторону за рекой Окой, где пошли
черноземные земли, где хорошо родится пшеница и лежат наши степные губернии
и между ними Малороссия, справедливо прозванная за свое хлебородье
счастливым, благословенным краем. Здесь уже очень неохотно едят ржаной хлеб,
сменив его пшеничным, здесь выдуманы и затирки и галушки - самое простое
хлебное кушанье, род клецок, сваренных в воде, в борщу, иногда замешанных на
молоке или затертых на свином сале - самое любимое и общее блюдо для целого
малороссийского края. Здесь выдуманы и всем известные отварные треугольные
пирожки с творогом из пресного теста, называемые варениками,
распространившиеся теперь по целой России. Выдуманы и другие хлебные яства,
как паляницы и т. д., которым можно и счет не свести. Не отстала от
Малороссии и бедная малохлебная русская страна Белоруссия, придумавшая
все-таки свое хлебное, так называемые колдуны - такие же вареники, но с
мясом.
Несмотря на то, что белорус с приметным усердием сеет хлеб н настойчиво
пашет свою неблагодарную, мокрую, болотистую землю, она ему служит плохо.
Несмотря на то, что им давно выговорено, что хоть и умирать собираешься, а
хлеб сей, - хлеб, однако, его плохо выручает. Вычислено, что собственного
сбора хлеба хватает тамошнему крестьянину на 3/4 года. Конец один: надо
сделать так, чтобы хлеба, оставшегося лишь на девять месяцев, хватило на
двенадцать. Такая нужда и беда выучили и приучили растягивать наличное
количество муки на целый год, но, уж конечно, с примесью посторонних
веществ: семян различных трав, мякины, в особенности сушеной и истолченной в
порошок древесной коры. Хлеб этот непривычный и в рот не возьмет, а не
видавший его примет скорее за комок грязи или навоза, чем за людскую пищу.
Редкий крестьянин сверх того не прикупит от двух до шести четвертей, если -
семья человек в десять-двенадцать, и при этом купит вдвое дороже тот же
хлеб, который сам продал. Затем уже нигде так не развита болезнь бесхлебья,
которое и сказывается тем, что белорусы, как скряги серебро и золото, хлеб
прячут, зарывают в землю и ежегодно с этим запасом ждут голодовок. И придет
голодовка - они не едят хорошего хлеба. От этих ям самый лучший,
беспримесный хлеб у достаточных крестьян пахнет затхлостью и всегда
неприятен на вкус. Нужда же заставляет есть и такой хлеб, о котором в
Великой России не слыхивали: хлеб суборной, или смешанный из ячменя, ржи,
гречи и других зерен, которых удастся нагрести кое-как и кое-где по уголкам
и щелям. Несогласную смесь эту вместе с шелухой и соломой растирают дома на