"Нинель Ильинична Максименко. Ищи Колумба! " - читать интересную книгу автора

покейфуем. Только давай разворот сделаем, а то вон те ребята сейчас
прицепятся.
Людка Кабанова всегда у нас была самая модная из девчонок. Она сама
об этом говорит, а говорит она - умереть можно, без переводчика не
поймешь, про себя Людка так говорит: "Все есть, и джинса и шиза, и дома
полный кастор, и родители уж такие достоевские, любую фирму нарисуют на
высоком научном уровне".
И вот эта самая "клевая чувиха" Людка Кабанова вконец меня ошарашила:
- Знаешь, Татка, решила сдрыснуть от своих предков.
- Ты что это, Людка, с ума сошла!
- Сойдешь с ума, это факт. Во они у меня где! Одним словом, полная
конфрантация.
- Ну а что такое, толком расскажи!
- Да какой там толк, просто эта житуха не по мне. Ты думаешь, мне
нарисуют фоно, да чепчик, и все дела, ну их, осточертела мне эта житуха,
осточертела. Ты у нас просто чиста, как молочный сосунок. Твои предки, что
ли, не помешались на отдыхающих?
- Каких еще отдыхающих?
- Ну, Татка, ты даешь! Каких отдыхающих! Да вся их житуха только на
том и стоит. Сезон ведь подходит. Клиенты скоро повалят, ну, то есть
по-ихнему отдыхающие. Вот и давай: хату бели, матрацы выбивай, белье
стирай - сто простыней, ты соображаешь, сто простыней! Зачем мне такая
житуха! А они говорят: неблагодарная, все, мол, для тебя. Да если хочешь
знать, плевать мне и на фирму, и на весь этот кастор. Не хочу, не хочу так
жить. Хочу в секцию ходить. Хочу плавать. Вон Виталь Иваныч хочет меня на
всесоюзные готовить... - И Люда заплакала так горько, так отчаянно. Она
молодец, Люда Кабанова, она знает, чего хочет больше всего в жизни. Она
хочет плавать, и все тут. И можете не сомневаться, она будет чемпионкой.
- Люда, хочешь, пойдем к нам жить? У нас ведь две комнаты. Будешь со
мной, пойдем, Люда.
- Спасибо тебе, Татка, ты молоток, без всяких там, на высоком научном
уровне. Может, и приду, но не сейчас. Одно дело надо еще провернуть с
предками.
Мы разошлись с Людой в разные стороны. Мне вроде бы полегчало. По
крайней мере, могу домой идти. Могу маме показаться на глаза.
И знаешь, мама, я решила, что Матвею я ничего говорить не буду, не
смогу, и потом... потом, знаешь, я еще не могу думать даже об этом, ну, о
нем, как это он мог... Просто я приду завтра на работу как ни в чем не
бывало, и все, а Матвея... все, уже нет, понимаешь, как будто нет. Но как
это сделать? Как мне прийти завтра на работу? Мама!
Я все это не сказала маме, я только про себя все это говорила. Я
целую ночь собиралась встать, подойти к маме, разбудить ее и рассказать
все это. Но не смогла.
Только утром, когда она увидела, на что я похожа, она крикнула:
- Что с тобой, Татка? Ты заболела?
- Нет, мама. Ничуточки. Здорова, к сожалению, как бык. А хорошо бы
сейчас было бы взять бюллетенчик... Знаешь, мама, с Матвеем у нас все
кончено. Не говори мне ничего о нем, ладно?
На следующее утро я сбежала в горы. Слава богу, вторник в музее -
выходной день. Мама еще спала. Я не завтракала, только выпила чашку молока