"Нинель Ильинична Максименко. Ищи Колумба! " - читать интересную книгу автора

"Плавай сколько душе угодно, хоть с утра до вечера, только не надо
плавание делать профессией, не это должно быть делом жизни. Ей-богу,
Татка, дуришь ты. В конце концов, ты лишаешь себя сразу двух прекрасных
вещей - счастья спортивного отдыха, потому что спорт станет для тебя
каждодневным трудом, и счастья работы мысли".
И мама, конечно, как всегда, была права. Но, говоря ее пословицей,
все, что ни делается, все к лучшему: я рада, что занималась плаванием, да
и вообще эти два года в секции - это было здорово! А потом как
пошло-поехало - десятый класс, и болезнь мамы, и экзамены, и работа, так
что о море даже не вспоминала. Вспомнила вдруг вчера вечером, и так, что
меня аж кольнуло в сердце!
Я спускаюсь по нашей горбатой улочке, и море подходит ко мне, с
каждым шагом я все сильнее чувствую его запах - он прорывается сквозь
медовый запах табака, - и вот, наконец, он уже главный, запах моря. Море
рядом, сейчас я только обойду преграду из маленьких, построенных на самом
берегу домов. Я едва протискиваюсь сквозь сараи, и вот я на берегу. Я
стягиваю с себя платье и скидываю на ходу босоножки, оставляю на песке
сумку и бросаюсь в воду. Я плыву то брассом, то кролем, то поворачиваюсь
на спину, ныряю и плыву под водой с открытыми глазами. Передо мной, как
старый серый замок, огромный, знакомый с детства камень, высокие водоросли
покачиваются, как молодые тополя на ветру, а сверху, над водой, плотный
молочный туман, как будто бы вся жизнь только здесь, а там ничего нет,
кроме ватного белого тумана. Ну хотя бы еще кто-нибудь увидел эту красоту!
Я выскакиваю пробкой на поверхность и начинаю кружиться штопором, но
потом бурная собачья радость сменяется более спокойной и торжественной. Я
задумалась и не заметила, как вылезла из воды, как натянула платье и
выжала купальник. Только базар привел меня и чувство. Мне в нос ударил
резкий запах гниющих помидоров, арбузов и прелой соломы. Не люблю я вход
на базар: здесь грузовики с картофелем, мужчины и женщины из дальних
поселков, сгибающиеся в три погибели под тяжестью мешков с дынями, крик,
суета, гудки машин.
А войдешь в ворота, и там другой мир - никакой суеты.
Почему базар, такое самое-рассамое прозаическое место, почему он
всегда так тянет меня?
Он был таким же чуть ли не у пещерных людей. Ну во всяком случае, у
очень древних. И все было точно так же, как и сейчас. Все менялось, весь
мир, а вот базары - нет. Все то же. Собрались несколько человек. Я тебе
дыню, ты мне лук; или: я тебе барана, а ты мне пиджак. Все то же!
Поэтому базар и волнует меня. Я думаю: а какие здесь были люди
пятьсот лет назад? А тысячу? Вот же, вот же, они тут стояли! Но куда же
они все делись? Должно же от них что-нибудь остаться? Не эти жалкие миски,
осколки, которые находят археологи. А где их дома? Куда подевались все их
города, все, что они строили, делали? Куда все это девалось? Ведь были же
и кроме греческой, какие-то культуры, и, может, были бы у нас еще другие
Гомеры и другие Афродиты. Но где они? Как сквозь землю провалились!
А мы? А наш след - он останется? Не понимаю, почему эта мысль других
людей не мучает.
Я, как всегда, прежде чем прицениваться, обежала весь базар и
отпечатала в памяти план: виноград самый желтый (и к тому же мамин
любимый - "дамские пальчики", а я ем любой) вон там; дыни самые душистые -