"Нинель Ильинична Максименко. Ищи Колумба! " - читать интересную книгу автора

культуру!
- А вот Шлиман совсем не был специалистом, он даже был каким-то там
торговцем. А раскопал же он Трою!
Матвей рассмеялся.
- Шлиман? Ему просто повезло. Так повезло, как везет один раз в
тысячу лет. А вообще-то он был неуч. И напортачил там достаточно.
- А я не буду портачить. И потом, Шлиман копал, а я под водой буду
искать. Ты вот не знаешь, а я три года занималась подводным плаванием.
Меня тренер на мастера готовил...
Матвей снова засмеялся.
- Tabula rasa! Но этим-то ты мне и нравишься. Между прочим, подводная
археология - это целая наука. Причем оборудование там сложней-ше-е.
- У меня есть баллон с кислородом, и маска, и ласты.
- Маска, ласты... На подводных археологов работает целая
промышленность! Ты английский знаешь? Я тебе принесу одну книжечку, тебе
полезно будет почитать. Есть такой американец Басс, так вот он один
изобрел, наверное, сотню приспособлений. У него книжка так и называется:
"Археология под водой".
- И она у тебя есть? Да это же здорово! Притащи ее мне завтра. Ладно?
- Изволь! Да не он один этой проблемой занимался. Ну, а про
Блаватского ты, наверное, слыхала? Да их теперь стало много - имя им
легион! Модная стала профессия. Но, если хочешь знать мое мнение, я не
принимаю это всерьез. Мода. Случайность! А в науке этого не должно быть.
- Но мне кажется, что если очень, очень хотеть чего-то, то почему же
этим не заниматься? - спросила я тихо.
- Ну, может быть, когда-нибудь ты присоединишься к этому легиону.
Если не охладеешь. Но я должен тебя разочаровать. Все побережье уже так
излажено нашими керченскими человеко-амфибиями, что, боюсь, на твою долю
не то что города затопленного не осталось, но даже шпильки, потерянной
какой-нибудь современной русалкой.
Когда я слышу от Матвея такие шуточки, мне иногда становится больно,
мне хочется ему возразить, я чувствую, что это совсем не глупо - так
верить в свою мечту или даже жить этим. Но Матвею я в жизни таких слов не
скажу. Обсмеет. Скажет: "Ах ты моя девушечка-простушечка!" Или скажет: "Ну
и что?" И я тогда вся внутри съежусь.
Я часто вспоминаю одного парня из нашего класса, Сашку Баркана. Почти
весь класс, да что там говорить, я тоже так считала, мы считали его
чудаком, не совсем в себе, "тронутым", одним словом. О чем бы мы ни
говорили, о стихах ли Высоцкого или о новом платье Люды Кабановой, Сашка
умудрялся перевести разговор на свои обожаемые суффиксы и префиксы. И вот
здесь-то только и расцветал по настоящему. Он становился хозяином
положения, центром внимания, гвоздем программы. Конечно, никто из нас
ничего подобного не знал, и мы все слушали его как гения, но... не более
двух минут. Хотя он говорил об этих своих несчастных суффиксах и префиксах
с ораторским искусством римского трибуна. Он мог увлечь даже толстуху
Олечку, хотя ее ничто не увлекало, кроме рецептов новых тортов.
Но, увы, я говорю, слава его бывала недолгой. Через несколько минут
мы все уставали от незнакомых терминов, и вообще становилось вдруг
непонятным: а собственно говоря, чего это он так разошелся? Ну суффиксы,
ну префиксы, ну и что, кому, собственно, они нужны и зачем! И мы шли