"Нинель Ильинична Максименко. Ищи Колумба! " - читать интересную книгу автора

очередь чуть ли не во всю улицу.
Потом позвали меня. Клавдия Владимировна маме говорила:
- Дашенька, ну что ты отчаиваешься! Если хочешь знать, все равно Тата
наверняка бы не поступила в университет. Ты даже и не представляешь, какой
там конкурс. Вот у меня племянница в Москве, так, знаешь, она пишет, что у
ее дочки Алены преподаватели по всем профилирующим предметам и к тому же
она английскую спецшколу кончила. И то дрожит. Вся семья обслуживает
Алену: бабка ей свежую морковь трет, отец печатает конспекты, а мать
торчит около университета и спрашивает у всех выходящих с экзаменов, какие
вопросы задавали... А ты хочешь, чтоб Тата поступила. Вот поработает
годика два-три, будет производственный стаж, тогда поступит, а ты пока что
поправишься.
Чай с бутербродами мы так и не пили.


* * *

И вот я первый раз в своей жизни иду на работу. Подхожу к дому, в
котором буду работать. Перед высокой чугунной дверью с причудливым литьем
на секунду остановилась. Внутри у меня стал нарастать холод. Он был мне
знаком. Так же было страшно, когда я пошла первый раз в детский сад и в
школу. Я потянула за огромную витую ручку и вошла в вестибюль.
Про этот дом, в котором помещался музей, мама всегда говорила, что,
наверное, архитектору помогал строить добрый волшебник. В самую жару в
доме было всегда прохладно, а в холод или в дождь тепло и уютно. Но я
считаю, что дело в том, что архитектор хорошо учел климат нашего города и
сделал и такие помещения, в которых будет прохладно, и такие, в которых
будет тепло. Из вестибюля шел ход в большой высокий зал с каменным полом.
Окна выходили не на улицу, а на галерею, и в зале никогда не пекло солнце,
а света было достаточно, потому что сверху шли сплошные окна. И от
каменного пола тоже как будто веяло холодком.
В вестибюле гардеробщица и она же кассир - тетя Маша. Она не узнала
меня и вопросительно взялась за билетную книжечку.
Я подумала, не купить ли мне билет, как-то неловко объяснять ей, что
пришла на работу. Но тут вышла Клавдия Владимировна и встретила меня так
шумно и радостно, обняла и поцеловала и торжественно представила тете
Маше:
- Вот, тетя Маша, познакомьтесь. С сегодняшнего дня это наш новый
сотрудник, Татьяна Владимировна или просто Тата. Да вы что, не помните,
что ли, ее? Вы вглядитесь получше.
Тетя Маша подняла очки и в упор стала смотреть на меня, оставив
вязание:
- Это же дочка Дарьи Георгиевны!
- Ах ты боже мой... - запричитала тетя Маша. - Да как же выросла! Она
ведь вот такая была... - Хотя, конечно, в прошлом году, когда я сюда
последний раз приходила, я не могла быть такой, как показала тетя Маша.
Клавдия Владимировна повела меня по залам. Мы вошли сначала в зал, в
котором висели знакомые с раннего детства картины, изображающие наш город
лет двести назад, и стояли огромные каменные бабы. Здесь все было без
всяких изменений столько лет, сколько я себя помню, но зато в маленьких