"Нинель Ильинична Максименко. Ищи Колумба! " - читать интересную книгу автора

И я чувствовала себя совершенно свободной, как будто я уже окончила школу,
и даже мама разрешила мне надеть мою любимую синюю джинсовую юбку, немного
расклешенную, с белой строчкой и с большими карманами. Я сама ее сшила, но
в школу ни разу не надевала, потому что она "хиповая". И я надела белую
водолазку и новые лакированные туфли с перепонками, которые мама мне
подарила досрочно к окончанию школы. И я тогда еще спросила маму:
- Ма, а вдруг я не кончу, ты отберешь назад туфли?
- Ну хоть как-нибудь, я думаю, ты все же кончишь.
- Ма, ну а если на одни троечки?
- Тогда туфли оставлю, но отрежу перепонки.
- Да, придется постараться: перепонки - это, конечно, гораздо
главнее, чем туфли.
Я пошла, и мне было ужасно хорошо. Туфли, хоть и новые, нисколечко не
жали. Прохожие - старые тетки - с осуждением, а девчонки с завистью
смотрели на мою юбку. У меня было такое чувство, что я все могу: захочу
сейчас - взлечу и буду с чайками летать над морем; захочу - сдам экзамен в
институт какой хочешь; захочу - и поставлю всесоюзный рекорд по плаванию.
И я так ясно представила себя плывущей, даже почувствовала, как вода
держит мое тело, и почувствовала на губах вкус соли, и, кажется, даже
сделала резкий выпад правой рукой, так что чуть не задела нашу врачиху.
Это была наш районный врач Ольга Ивановна.
С Ольгой Ивановной мы в этом году встречались без конца, потому что
мама болела весь год. Ольга Ивановна у нас часто бывала. Болезнь у мамы
была очень долгая, что-то у нее случилось с ногами, ей стало трудно
ходить. Это все произошло из-за того, что она пережила во время войны в
Ленинграде голод и всякие потрясения. Иногда мама совсем не могла ходить,
а потом ей снова становилось лучше. Ольга Ивановна знала все про нашу
жизнь, а тут я удивилась, что она даже не спросила, как я сдаю экзамены.
Она очень сухо спросила меня, могу ли я к ней зайти. Я сказала, что иду на
экзамен, на последний, на историю. Но она все равно ни о чем меня не
спросила и даже не пожелала "ни пуха ни пера", а только сказала:
- После экзамена зайди ко мне обязательно, это очень важно.
Я не обратила внимания на ее слова, я же сто раз к ней заходила, и
вообразить не могла, что она мне скажет.
Я сдала историю на "пять", но это уже никакого значения не имело. Все
перевернулось оттого, что мне сказала Ольга Ивановна. Я уже не поеду
поступать в институт, я должна идти работать, но не в этом дело. Ольга
Ивановна сказала, что мама не будет никогда ходить. Ничего сделать нельзя,
это необратимая дистрофия, ну то есть истощение нервной системы... Она
давно это подозревала, а сейчас вот другие врачи подтвердили диагноз.


* * *

Мама написала открытку директору музея Клавдии Владимировне. Она к
нам пришла и долго, очень долго у нас была. Сначала Клавдия Владимировна
сидела с мамой вдвоем, а меня выгнали как будто бы готовить к чаю
бутерброды, но это, конечно, только предлог. За то время, пока они
разговаривали, можно было приготовить бутерброды не то что для нас троих,
а для нашего нового кафе "Алые паруса", в которое каждый вечер стоит