"Герман Максимов. Последний порог" - читать интересную книгу автора

прольет бальзам на раны страждущих, превратилось в соль, разъедающую язвы.
И робкая правда, втоптанная в пыль, подняла голову и наполнила ночи
Велта звонким шепотом. Это был шепот-крик, шепот-плач. Так кричит ночная
птица шун над кровлей дома, в который пришла беда.
Она кричала: обман!
Она кричала: кощунство!
Она кричала: преступление!
Она кричала, что он, покорный злой воле, принес Планете горе, что он
живет на ощупь, боясь открыть глаза.
Это страшно - день за днем разуверяться в себе. Это все равно что идти
к пропасти с завязанными глазами. Письма жгли руки, тысячи писем с
проклятиями. И горы черных картонных квадратиков, которые пневмопочта
приносила ему ежедневно. На них стояли совсем незнакомые имена. Они
кричали, эти безмолвные картонные квадратики, аккуратно проштампованные
двумя известными каждому буквами - "ДС".
Они были как плевки, от которых невозможно спрятаться.
Он спрятался. Он бежал на Второй материк, забился в самую глушь, залез
по горло в работу. Он отгородился от черных квадратиков и писем расстоянием
и десятком секретарей. Он только не смог отгородиться от себя, от своей
птицы шун.
Полтора периода вдалеке от общества. О нем должны были забыть, время
стирает из памяти многое. Но первый же, кто заговорил с ним, едва он
спустился по трапу с суперлана, напомнил ему о доме. Это была старая
женщина с лицом, состоящим из одних морщин. Она тронула его за рукав и
спросила:
- Скажите, высокочтимый, это не страшно?
- Что? - не понял он.
- Ну, там, в вашем Доме...
Он отшатнулся от нее. Но она цепко ухватилась за одежду и
быстро-быстро заговорила: - Он ведь был еще совсем мальчик, только успел
красный знак получить...
Он вырвался и убежал, расталкивая прохожих.
А вечером к нему пришел Урам-Карах, и от него Велт узнал о таблетках.
"Совсем крохотные, - шепотом говорил Урам, - как пылинка. Достаточно одной,
чтобы почувствовать неодолимое желание умереть. Вар-Луш, Кам-Дан,
Фот-Грун - разве ты поверишь, что они ушли в дом добровольно? Кто может
теперь сказать Лак-Иффару, что он отступает от Девяти Правил? Никто.
Понимаешь?" Велт допил сок, осторожно поставил чашу на стол и, обращаясь к
самому себе, сказал:
- Пора кончать.
- У тебя в запасе еще четыре минуты, - отозвалась машина, - время
исповеди не истекло.
- Пусть вечность, которая меня ждет, будет на четыре минуты длиннее.
- Ты торопишься умереть?
- Нет, я тороплюсь уничтожить тебя.
- Уничтожить? Ты не можешь этого сделать.
- Я ведь смог тебя создать.
- У тебя нет никаких орудий.
- Я сам - орудие.
Он встал, оправил одежду. Усмехнулся: привычка.