"Франсуа Мориак. Агнец" - читать интересную книгу автора

на край света... Но дом Дартижелонгов такой негостеприимный. Не потерять
мальчика из виду - это все, что он может пока для него сделать. Ксавье будет
бдительно охранять его интересы. Не надо заглядывать далеко вперед. Нужно
делать то, что нужно сегодня, сейчас, здесь: не бросать Ролана ни на день,
ни на час, ни на секунду. Лучше умереть, чем бросить его на произвол судьбы.
Даже если все сговорятся вышвырнуть его на улицу, я буду его верным стражем.
Запел петух, обманутый ярким светом луны. Над Ларжюзоном стоял
непрекращавшийся стон - стон леса. Звук этот не ослабевал и не усиливался,
словно ровная сдержанная жалоба несметной толпы, где ни одно сердце не
стенает громче другого. Невозможно молиться: перед глазами стоял Ролан, за
ним Доминика, все его мысли были сосредоточены только на этих двух лицах.
Тогда он достал из кармана четки, эту цепь черных бус, самое последнее,
самое ничтожное, самое позорное средство заставить себя молиться в те
минуты, когда меньше всего чувствуешь себя на это способным. И тело на сей
раз восторжествовало над непокорным духом. Монотонный ритм молитвы слился со
стенаниями парка, где хозяйничал западный ветер. Он слушал, как отворяются и
хлопают двери, как течет вода из крана, как стучит ставень, потом кто-то
закрепил его на крючок. Он узнал шаги Мишель - она спускалась по лестнице.
Должно быть, хотела удостовериться, что в библиотеке ничего не случилось.
Она сразу же поднялась к себе и заперла дверь на задвижку.
Когда дом заснул, Ксавье взял коробок спичек и, сняв башмаки, вышел из
комнаты. Не скрипнув ни одной половицей, он дошел в шерстяных носках до
библиотеки и прильнул ухом к двери. Сперва ему показалось, что в комнате
никого нет. Но в конце концов он все же уловил тихий вздох, потом какое-то
невнятное слово во сне. Ксавье только и хотел увериться, что мальчишка
здесь, что он жив и как будто спокойно спит. Вернувшись в прихожую, Ксавье
потоптался немного на месте, не зная, на что решиться, затем бесшумно
повернул ключ входной двери, и ему в лицо пахнуло горьким сырым ветром, его
обдало мелкими водяными брызгами.
Ступать в одних носках по каменным плитам крыльца было холодно. Он
спустился по ступеням в парк. Щебенка на дорожке ранила ноги. Он обошел
вокруг дома и увидел, что узкое окно библиотеки открыто. Камни цоколя
образовывали здесь выступ, и рядом с окном проходила водосточная труба. Будь
он половчее, он мог бы запросто по ней взобраться. Но ему, конечно, и
пытаться нечего. И тут Ксавье вспомнил, что у шпалеры в огороде стоит
лестница. Огород находился довольно далеко от дома, на осушенном болоте в
конце парка. Впрочем, дойти туда даже в одних носках ничего не стоит, но
притащить оттуда лестницу в темноте будет трудно. Хотя, в конце концов,
каких-нибудь полкилометра... Ксавье пошел по аллее, после щебенки песок
показался ему бархатным ковром, хотя время от времени в ногу вонзалась то
сухая сосновая игла, то острый кусок коры, и он вскрикивал. Осторожно
ступая, он глядел не под ноги, а вверх, потому что ориентировался только по
верхушкам деревьев, окаймлявших аллею. Он не думал ни о Доминике, ни о
Ролане, только о лестнице у шпалеры, которую работник, быть может, уже
убрал. Когда он подошел к низине, где был огород, ступни тут же
почувствовали холод мокрой травы. Глаза привыкли к темноте, и он сразу же
увидел лестницу. Она оказалась и длинней, и куда тяжелее, чем он
предполагал. Он взял ее под мышку, с трудом дотащил до аллеи, а там взвалил
на плечи. Но вскоре выбился из сил и поволок ее за собой.
Теперь он уже смотрел не на верхушки деревьев, а в землю. Он шел