"Франсуа Мориак. Агнец" - читать интересную книгу автора

давила непомерная тяжесть.

- Самое ужасное. Мишель, самое ужасное из всего, что я сделал, что я
хладнокровно задумал и уже стал осуществлять...
- Не рассказывай мне этого.
- Даже если бы я хотел рассказать, у меня, скорее всего, не нашлось бы
слов. Когда я был на исповеди, я не сумел растолковать священнику, в чем
дело... Ты знаешь, Мишель, я всегда ненавидел Ролана. Ты хотела его
усыновить, потому что потеряла надежду стать матерью. Он был одновременно и
живым упреком мне, и злой насмешкой. И вот Ксавье, покружившись около
каждого из нас, именно на нем остановил свой окончательный выбор! Причем не
по сердечной склонности, а лишь потому, что мальчишке угрожала та же участь,
что и котятам, которых я утопил на другой день после нашего приезда сюда.
Ради этого жалкого существа Ксавье отказался от своего земного счастья,
отказался от Доминики, ради него он пожертвовал Доминикой... А я? Кем я был
для него? Разве что одним из орудий его пытки. Я был частью его крестных
мук. Пойми меня: дело тут не в ревности, свойственной и дружбе, и любви. Тут
нечто совсем другое. И тогда я выдумал...
Он замолчал. Она надеялась, что он остановится. Но он заговорил вновь:
- Я не всегда понимаю причины своих поступков и почти ничего не делаю
преднамеренно... Но в данном случае это было именно так. Ксавье видел в
Ролане одну из тех невинных душ, чей ангел созерцает лик Господень. Так вот,
я сделал вид, что считаю его нежность к мальчику... не смею тебе сказать...
Я дал ему понять, что подозреваю его... Я преследовал его двусмысленными
намеками. Помню, как на лице бедняги сперва отразился ужас, а потом
смятение... Отодвинься от меня, пожалуйста.
Ока на мгновение застыла, прижавшись губами к его шее.
- А я? А я? - сказала она. - Я до смерти ревновала его к Доминике. Как
только я увидела Ксавье, мне захотелось любой ценой покорить его. Каждый мой
взгляд, брошенный на него, был грешным... Впрочем, ты это знал, ты был моим
сообщником. Я служила тебе приманкой, чтобы увлечь его, чтобы удержать его
здесь...
Он зажал ей рот ладонью. Они долго молчали. Вдруг Жан сказал:
- Знаешь, что мне сейчас пришло в голову: наверно, он больше всего
страдал оттого, что его появление в Ларжюзоне вызвало такой взрыв темных
страстей, что он погубил всех, кого хотел спасти.
- Если только он не знал - а ведь он все всегда знал наперед, - что
каждый из нас должен пройти этот путь, чтобы обрести душевный покой, именно
этот путь, а не другой.
Жан протянул руку и зажег свет.
- Погляди на меня, Мишель, - сказал он. - Поглядим друг на друга. Как
ты смеешь говорить, что мы обрели покой? Подумай, во что превратилась наша
жизнь с тех пор, как его не стало!
Она села на кровати. Она вздохнула.
- Мы страдаем, но мы не опустошены, как прежде. Ты сам это признаешь.
Он отдал тебе свою жизненную силу. Разве не так?
Жан помолчал, потом сказал шепотом:
- Да, это правда. Да, я никогда не страдал так, как сейчас, и все же я
обрел душевный покой, хотя никогда прежде его не знал; в детстве скотина
опекун бил меня смертным боем, а однажды я застал свою обожаемую мать...